Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Хорошо, – сказал Чилдермас. – Исходя из ваших интересов, мистер Норрелл, я постарался свести знакомство со всеми женами Винкулюса. Мне всегда представлялось маловероятным, что никто из них не знает ничего для нас полезного. Я решил, что нужно лишь сводить каждую в трактир, щедро угостит! джином и разговорить – рано или поздно не одна, так другая сообщит что– нибудь ценное. Так и вышло. Три недели назад Нэн Первис поведала историю, которая навела меня на след книги.

– Нэн Первис? – спросил Ласселлз. – Это которая?

– Первая. Она рассказала об одном случае, произошедшем то ли двадцать, то ли тридцать лет назад, когда они только поженились. Супруги засиделись в трактире, спустили все деньги, а в долг им больше не отпускали. Пришло время возвращаться домой. Они брели по улице, когда увидели в канаве еще более горького пропойцу. Это был мертвецки пьяный старик. Зловонный поток перекатывался через его лицо, и если несчастный не захлебнулся, то лишь чудом. Что-то в бедолаге привлекло внимание Винкулюса. Он как будто узнал старика, по крайней мере наклонился и пригляделся. Потом расхохотался и пнул пьянчужку в бок. Нэн спросила мужа, кто этот старик, и Винкулюс ответил, что того зовут Клегг. Она спросила, откуда он его знает. Винкулюс сердито ответил, что и не знает вовсе. И никогда не знал! Более того – и не хочет знать! Короче, в мире нет человека, которого Винкулюс презирал бы больше, чем Клегга! Когда же Нэн не удовлетворилась таким объяснением, Винкулюс нехотя признал, что пьяница в канаве – его отец. Больше на данную тему он разговаривать не пожелал.

– Да, но какое отношение все это имеет к нашему делу? – прервал рассказ мистер Норрелл. – Почему вы не расспросили жен Винкулюса о КНИГЕ!

На лице Чилдермаса мелькнуло раздражение.

– Именно этим я и занимался, сэр. Четыре года назад. Вспомните, я вам рассказывал. Никто из них ничего не знает.

С трудом сдерживая досаду, мистер Норрелл лишь махнул рукой. Чилдермас продолжил:

– Несколько месяцев спустя Нэн услышала в таверне рассказ о том, как в Йорке повесили некоего преступника. Такого рода истории всегда были ей по вкусу, а тут ее особенно поразило, что повешенного звали Клегг. В тот же вечер она рассказала об этом мужу. Оказалось, что Винкулюс уже знает о случившемся. Более того, он подтвердил, что казненный действительно его отец, и не скрывал своей радости. Клегг якобы ничего другого и не заслужил. Винкулюс обвинил его в ужасном преступлении, самом страшном из всех, совершенных в Англии за последние столетия.

– Что же это за преступление? – спросил Ласселлз.

– Поначалу Нэн никак не могла вспомнить, – сказал Чилдермас, – но потом обещание угостить джином благотворно сказалось на ее памяти. Оказывается, Клегг украл книгу.

– Книгу! – воскликнул мистер Норрелл.

– О, мистер Норрелл! – возопил Дролайт. – Это должно быть та самая книга. Книга Винкулюса!

– Она? – спросил мистер Норрелл.

– Полагаю, что да, – ответил Чилдермас.

– Знает ли женщина, где книга? – Мистер Норрелл даже подался вперед.

– Нет. Никакими другими сведениями Нэн не располагает. Поэтому я отправился на север, в Йорк, где осудили и повесили Клегга. Я просмотрел все отчеты квартальных сессий и обнаружил, что Клегг родом из йоркширского Ричмонда. О, да! – Тут Чилдермас многозначительно посмотрел на своего господина. – Винкулюс, как известно, тоже происходит из Йоркшира[67]. Вначале Клегг был канатоходцем и выступал на ярмарках, но такого рода занятие плохо сочетается с пьянством – а Клегг был знатным пьянчугой – и ему пришлось искать иную работу. Вернувшись в Ричмонд, он нанялся работником в одно преуспевающее хозяйство. Хозяин был вполне доволен его сообразительностью и расторопностью и со временем начал доверять ему кое-какие дела. Время от времени Клегг, однако, связывался с плохой компанией и уходил в запой, так как никогда не находил в себе сил ограничиться одной-двумя бутылками. Пил он до беспамятства, пока было что пить. Загул растягивался на несколько дней, и в таком состоянии бедняга пускался во все тяжкие – воровал, играл на деньги, дрался, – но, надо отдать ему должное, вольности позволял себе только вдали от фермы, а по возвращении всегда приводил убедительную причину отсутствия, так что хозяин ни о чем не догадывался, хотя другие слуги, конечно, были в курсе его похождений.

Звали хозяина Роберт Финдхелм. Тихий, спокойный, добрый и уважаемый человек, как раз из разряда тех, кто легко попадается на удочку мошенникам, вроде Клегга. Хозяйством его семья владела уже несколько поколений, хотя когда-то, очень давно, оно принадлежало аббатству Изби…

Мистер Норрелл тяжело вздохнул и заерзал в кресле.

Ласселлз обратил к нему вопрошающий взгляд.

– Аббатство Изби, – объяснил мистер Норрелл, – основано Королем-вороном.

– Как и Хартфью, – добавил Чилдермас.

– Вот как! – удивился Ласселлз[68]. – Получается, что вы жили в доме, имеющем с ним весьма прочные связи. Признаюсь, после всего сказанного вами в его адрес это выглядит несколько странно.