Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Стрендж получил видения без особого труда, но, как он и предсказывал, без всякой пользы. Выяснилось, что пушки спрятаны за желтоватыми скалами, каких на полуострове не счесть, а люди укрылись за редколесьем из олив и пальм – такой пейзаж встречается повсюду, куда ни кинь взгляд.

Капитан Уайт стоял рядом с волшебником и переводил все, что говорили неаполитанцы, на ясный и понятный английский язык. За день у чаши узнали они немногое. Когда человек восемнадцать месяцев голодает, два года не видит жену или любимую, четыре месяца кряду спит в грязи и на камнях, его способность вести внятный разговор несколько притупляется. Неаполитанцы почти не общались друг с другом, а когда все же открывали рот, то рассказывали главным образом о том, что хотели бы съесть, о прелестях оставшихся на родине жен и подружек и о перинах, на которых неплохо было бы растянуться.

Полночи и большую часть следующего дня оставались Стрендж и капитан Уайт в оружейной башне, наблюдая за неаполитанцами. К вечеру второго дня адъютант доставил послание от Веллингтона. Его светлость перенес ставку в местечко под названием Флорес-де-Авила и требовал Стренджа и капитана Уайта к себе. Они собрали книги, прихватили серебряную чашу и пустились в путь под жарким солнцем по пыльной дороге.

Найти Флорес-де-Авила оказалось не так-то просто – никто из встречных испанцев не слыхал о таком местечке. Однако две крупнейшие европейские армии не могут пройти по дороге без всякого следа, Стренджу и Уайту оставалось лишь высматривать Разбитые повозки, выброшенный хлам, трупы да кормящихся на них черных птиц. На фоне обезлюдевших каменистых равнин эти знаки войны вызывали в памяти средневековые изображения ада, побуждая Стренджа то и дело отпускать мрачные замечания об ужасе и бессмысленности войн. Капитан Уайт, как профессиональный военный, вероятно, мог бы поспорить, но, пораженный унылым запустением, лишь время от времени поддакивал:

– Верно, сэр. Верно.

Однако солдату не положено долго предаваться таким настроениям. Жизнь его полна тягот, поэтому не следует упускать маленькие радости. Пусть зрелище неизбежных ужасов войны угнетает дух, помести солдата среди боевых товарищей, и он тут же взбодрится. Около девяти часов Стрендж и капитан Уайт достигли наконец Флорес-де-Авила и уже через пять минут в компании друзей слушали последние сплетни о лорде Веллингтоне и расспрашивали о вчерашнем победоносном сражении. Можно было подумать, что за последний год они не видели ничего неприятного или мрачного.

Штаб-квартира разместилась в разрушенной церквушке на склоне холма. Там Стренджа и капитана Уайта ждали лорд Веллингтон, Фицрой Сомерсет, полковник де Ланей и майор Грант.

Выиграв два сражения на протяжении двух дней, лорд Веллингтон пребывал тем не менее в мрачном настроении духа. Французская армия, прославленная на всю Европу быстротой переходов, снова оторвалась от него и находилась в данный момент на пути к Вальядолиду, а значит, к безопасности.

– В толк не возьму, как им удается двигаться так быстро, – жаловался его светлость. – Многое я бы отдал за возможность догнать их и уничтожить. Однако армия у меня одна – если вымотать ее на марше, другую будет взять неоткуда.

– Мы получили известие от неаполитанцев, – сообщил майор Грант. – Орудия у них, и они требуют по сотне песо за каждое. Всего получается шестьсот песо.

– Слишком много, – резко отвечал его светлость. – Мистер Стрендж, капитан Уайт, надеюсь, у вас для меня хорошие новости?

– Едва ли, – сказал Стрендж. – Неаполитанцы в каком-то лесу, но где этот лес, не имею ни малейшего представления. Что дальше – не знаю. Все известные средства исчерпаны.

– Так изобретите что-нибудь новенькое!

В какой-то момент присутствующим показалось, что Стрендж ответит резкостью, однако волшебник сдержался, вздохнул и осведомился, сберегли ли семнадцать мертвых неаполитанцев.

– Их сложили в колокольне, – ответил полковник де Лан-си – А занимается ими сержант Нэш. Не знаю, зачем они вам нужны, но в любом случае советую поторопиться: в такую жару они долго не продержатся.

– Еще ночь полежат, – заметил Стрендж. – Ночи холодные. – Он повернулся и вышел из церкви.

Офицеры Веллингтона с любопытством посмотрели ему вслед.

– Интересно, – сказал Фицрой Сомерсет, – что он собирается делать с семнадцатью трупами?

– Что бы ни собирался, – заметил Веллингтон, обмакивая перо в чернильницу и принимаясь за письмо в Лондон, – ему это очень не по душе. Он всячески пытается увильнуть.

В ту ночь Стрендж испробовал магический прием, к которому ни разу не прибегал прежде. Он попытался проникнуть в сны неаполитанцев. И, надо признать, преуспел.

Одному солдату снилось, что его преследует Жареный Бараний Окорок. Загнанный на дерево, бедолага плакал от голода, а Бараний Окорок кругами носился внизу, угрожающе тыча в сторону несчастного выпирающей костью. Затем к Окороку присоединились пять или шесть злобных Вареных Яиц, которые принялись всячески поносить несчастного неаполитанца.