Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Несмотря на то, что никто не мог видеть его, Ласселлз не позволил себе утратить хладнокровие, хотя кровь бешено стучала в висках и груди. Он считал, что при любых обстоятельствах должен оставаться джентльменом.

У Ласселлза был камердинер, который увлекался газетными историями об убийствах и смертных казнях. Иногда Ласселлз забавы ради пролистывал его подборку. Во всех историях неизменно описывалось, что преступник, как бы уверенно он ни вел себя в момент убийства, затем теряется и порой совершает неожиданные и необъяснимые поступки, словно признаваясь в собственной вине. Ласселлз всегда сомневался в правдивости этих историй, однако, не желая случайно выдать себя, прислушался к внутренним ощущениям. Ни раскаяния, ни ужаса. Напротив, Ласселлз поздравлял себя с тем, что на свете стало одним злодеем меньше.

Неожиданно раздался хруст. К удивлению Ласселлза, крошечный росток пробился сквозь правый глаз Дролайта – левый был снесен выстрелом. Плющ обвил шею и грудь жертвы. Ростки падуба прорастали сквозь руки Дролайта, березовый побег выстрелил прямо из ноги. Боярышник заплел живот. Казалось, что лес распинает Дролайта. Однако деревья и не думали останавливаться – они все росли и росли вверх. Спутанные бронзово-коричневые и алые побеги скрыли изуродованное лицо, под их напором тело стремительно разрушалось, и вот, наконец, совсем исчезло, из виду. Через несколько минут от Кристофера Дролайта не осталось ничего. Деревья, камни и земля вобрали его в себя, однако на земле еще угадывались очертания лежащего человека.

«Вересковый куст, видимо, рука, – размышлял про себя Лас-селлз. – Этот камень… сердце? Какое маленькое и твердое».

Он рассмеялся.

– Интересное свойство Стренджевой магии, – произнес он вслух, ни к кому не обращаясь, – рано или поздно она начинает работать против самого волшебника.

Ласселлз взобрался на лошадь и поскакал прочь.

63 Первый похоронит сердце свое под снегом в темном лесу Середина февраля 1817

С тех пор, как Ласселлз оставил Ганновер-сквер, прошло двадцать восемь часов, и Норрелл не находил себе места от беспокойства. Волшебник обещал Ласселлзу подождать, но сейчас он боялся, что в аббатстве Хартфью Стрендж уже завладел его библиотекой.

Никому в доме на Ганновер-сквер Норрелл не разрешил лечь в постель, и к утру все чувствовали себя усталыми и разбитыми.

– Чего мы ждем? – спрашивал Чилдермас. – Чем он поможет вам, если Стрендж действительно вернется?

– Я питаю большое доверие к мистеру Ласселлзу, – отвечал Норрелл. – Вы же знаете. Он – мой единственный советчик.

– Кроме него, у вас есть я, – промолвил Чилдермас. Мистер Норрелл быстро заморгал маленькими глазками. С его уст уже готовы были сорваться слова о том, что Чилдермас – всего лишь слуга, но волшебник промолчал.

Тем не менее Чилдермас, видимо, все понял. Он издал негодующий звук и вышел из комнаты.

В шесть вечера двери библиотеки распахнулись, и вошел Ласселлз. Таким Норрелл его никогда не видел: всклокоченные волосы, потная и пыльная одежда, заляпанные грязью плащ и ботинки.

– Так и есть, мистер Норрелл! – вскричал вошедший. – Стрендж возвращается!

– Когда? – побледнел Норрелл.

– Не знаю. Он не слишком любезен, поэтому не стал вдаваться в детали, однако это означает, что мы должны как можно скорее отправляться в аббатство Хартфью.

– Мы выезжаем немедленно. Все готово. Вы видели Дролайта? Он здесь? – Мистер Норрелл вглядывался в темноту за спиной Ласселлза.

– Нет, я его не видел. Я долго ждал, но он так и не появился. Нет-нет, не стоит беспокоиться, сэр! – Мистер Норрелл хотел перебить. – Он прислал письмо. У нас есть все необходимые сведения.

– Письмо? Могу я прочесть его?

– Разумеется! Однако у нас совсем не осталось времени. Мы должны отправляться в путь! Мои запросы так малы, и я вполне готов обойтись в пути самым необходимым! (Это было совсем не похоже не прежнего Ласселлза. В былые времена его запросы поражали своей изощренностью и многообразием.) – Идемте же, мистер Норрелл! Поднимайтесь! Стрендж близко! – Ласселлз выбежал из комнаты. Впоследствии Лукас удивлялся, что Ласселлз не попросил даже воды, чтобы умыться. Он просто запрыгнул в карету и уселся в углу.

В восемь они уже были на пути в Йоркшир – мистер Норрелл и Ласселлз в коляске, Лукас и Дэйви на запятках, а Чил-дермас верхом. Около Ислингтона в воздухе запахло снегопадом.