Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

Сейчас, разглядывая себя в зеркало и примеряя маску британца, я вполне себе нравился. У меня был высокий лоб и красивый затылок. Оттопыренные уши не портили внешность, тем более, что я прятал их в отросших до плеч волосах. Нос прирастал горбинкой, но был тонок, хоть и длинноват, челюсть не сильно выпирала, но и не была «запавшей». Губы имели чётко очерченную форму. Сейчас я внешне походил на короля Карла Третьего в молодости, когда он был ещё принцем Чарльзом. Или на Ринго Стара. Ха-ха!

— Вот забавно будет взять в к себе барабанщиком Ринго, — подумал я, разглядывая себя в зеркало. — У него не очень будет получаться сольная карьера. А деньги, для его найма у меня, я надеюсь, найдутся. Из тех тонн золота мне причиталось, по последним подсчётам пять тонн. Семь взял себе Роман, около двадцати осталось в подвале и изъяты гэбэшниками. И надо иметь ввиду, что песок и самородки надо ещё переплавить, а это около десяти процентов технологического угара. Плюс изготовление ювелирных изделий — ещё четыре-пять процентов угара. Так, что в итоге у меня должно остаться около четырёх тонн.

Официальный курс — пять миллионов долларов за тонну, но кто же мне их даст? Дадут, от силы четыре. Но всё равно, сумма у меня должна скопиться приличная. Думаю, на «покупку» Ринго Стара миллиона должно хватить. Запишем с ним альбом. Ему должна понравиться работа со мной и тот эффект, что альбом произведёт. Как-то так.

У меня, естественно, имелась и своя заначка. Вынес из подвала и спрятал, прикопав в разных местах за городом, около двадцати килограмм золотого песка. Была у меня привычка бегать с утяжелителями на ногах и поясе. И об этой привычке знали многие, кто мной интересовался. Вот я и бегал по лесу в районе городского кладбища, раскинувшегося от «Академгородка» до Седанки. Причём, я примерно знал, где в двухтысячные годы станут возводить коттеджи, и прикапывал золотишко чуть дальше.

Земля в начале весны не отличалась мягкостью, да и не была от обилия корней «пухом», а потому, использовав для укрытия несколько камней и сместив маршрут пробежки к кладбищу, я нашёл хранилище для своего богатства там. Чего проще положить сокровище под могильную плиту? Тем более, что я нашёл там тяжёлый лом и использовал его при каждом посещении погоста.

Я и сейчас продолжал совершать кроссы по пересечённой местности в том районе, периодически пробегая мимо «хранилищ». В центре города совершать пробежки было опасно для здоровья. Малое наличие машин на улицах города, компенсировалось большим количеством ядовитых выхлопов и дымом ТЭЦ-1. На Тихой тоже имелась ТЭЦ-2, но её дым зимой уходил в море, а летом от моря. Муссоны, однако… Да-а-а… Поэтому, там можно было заниматься пробежками, а в центре города далеко от моря бегать не хотелось, а вдоль моря не побегаешь. Нет вдоль моря дороги. Скалы, склады какие-то ТЭЦ-1, с закрытой территорией.

В камнях на обрывистом склоне сопки, спускающейся к морю, где была набережные Динамо и спортивного общества ТОФ — летом я там нырял с вышки[37] — сделал несколько небольших золотых «нычек». В банки от леденцов «монпансье» — такие, что нашёл главный контрабандист в фильме «Брильянтовая рука» — насыпал песочек и положил баночки под камешки. Делов то…

* * *

В крайкоме КПСС согласовали репертуар наших концертных гастролей легко, похвалив меня за отличные песни, и в июне мы с Лерой «прокатились» вместе с артистами филармонии по городам и весям края. Андрей и Григорий от поездки, отказались сославшись на вступительные экзамены. Я их понимал и даже не расстроился. Музыканты, что ездили с нами были вполне себе профессиональны и новые партитуры разобрали мгновенно.

Руководитель ансамбля «Фрегат» пытался навязать мне свою аранжировку песен, но я категорически отказался. Тогда он отказался «давать» своих музыкантов и мы с Лерой первые два концерта отыграли на фонограмме. Очень даже неплохо отыграли, между прочим. Публика города Артёма, ближайшего к Владивостоку городка, не избалованная хорошим исполнением восприняла нас на «ура» и в первый день, и во второй. Второй концерт прошёл даже более горячо. Пришли и новые слушатели, и, вероятно, вчерашние. Так как зрителей было много больше, чем в первый день.

Мой гитарный звук понравился музыкантам и они, плюнув на своего руководителя, стали расспрашивать «почему». Я показал аппаратуру и в городе Спасске они уже играли через мой пульт. Шумы в колонках исчезли, звук из них лился, словно из радиоприёмника. Ровно и чисто.

Основным эпитетом, которым награждали музыканты мою аппаратуру было слово: «е*ануться!». То один из музыкант, придя из зала, где он слушал звук, говорил это слово, то другой, то третий. И все с одной и той же задумчивой интонацией и с немым просом в глазах обращённых ко мне. Я только посмеивался.