Джони, оу-е! Или назад в СССР (СИ)

— Хм! Не наигрался он! Так иди и играй! Взрослый, какой нашёлся! А это что? «Как прекрасен этот мир»… Нука… Ты проснёшься на рассвете. Мы с тобою вместе встретим день рождения зари. Как прекрасен этот мир, посмотри! Как прекрасен этот мир! Как прекрасен этот мир, посмотри! Как прекрасен этот мир!

— Белиберда какая-то! Каша у мальчишки в голове! Каша! Надо спасать ребёнка!

— Снова «Куда уходит детство, в какие города? Да, что же это такое? А стихи хорошие… Так, 'Маленькая страна»… Есть за горами, за лесами маленькая страна… Там звери с добрыми глазами, там жизнь любви полна, там чудо-озеро искрится, там зла и горя нет. Там во дворце живёт жар-птица и людям дарит свет. Почему там, а не здесь? Где это «там»? Здесь живёт жар-птица? А, где это «здесь?»

Снова шелест страниц.

— А это хорошо! «Крылатые качели» — хорошее название. И текст… Очень хорошо… И вот… «Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко. Не будь ко мне жестоко… Жестоко не будь. От чистого истока в Прекрасное Далеко, в Прекрасное Далеко я начинаю путь…». Очень хорошо.

Людмила Фёдоровна не услышала, как прозвенел звонок, и не заметила, как в класс тихо-тихо вошли ученики, до этого много раз заглядывавшие в приоткрытую дверь. Дети расселись по своим местам, и некоторое время ждали, а учитель всё листала и листала сорокавосьмистраничную тетрадь.

Не выдержал один из «хулиганов», который скривил мерзкую рожу и просто столкнул с парты книгу, упавшую на пол с оглушающим в абсолютной тишине шлепком. Учитель вздрогнула, как и многие в этом классе и подняла голову.

— Что случилось? — спросила она приподняв брови. — Почему вы здесь? Почему не уходите? Дряхлов? Где Дряхлов?

— Дряхлов в шестом «а», Людмила Фёдоровна. Они ушли на Физику.

Учитель заморгала глазами, оглядела учеников и нахмурилась.

— Я что, спала? — спросила она.

— Нет, вы читали тетрадь. Мы зашли тихо.

Дети говорили по очереди, и Людмила Фёдоровна то и дело переводила взгляд с одного говорившего на другого.

— Да-да, тетрадь.

Она вдруг поднялась из-за стола и, взяв тетрадь, пошла к двери.

— Посидите тихо. Я скоро вернусь.

Сказала и выйдя из класса прикрыла дверь.

— Что это с ней? — спросил «хулиган». — Она — словно чумная. Так у нас соседка похоронку читала. У неё муж в зоне умер. Но тут целая тетрадь…

— Там ситихи написаны, — сказала девочка, сидящая за первой от стола учителя партой.

— Ситихи, — передразнил её «хулиган». — Сама ты «ситихи», заика!

— Сам ты… Балбес! — крикнула другая девочка.

— Сейчас она заглянет и нам конец, — сказал кто-то, и все притихли.

Пока Людмилу Фёдоровну боялись, она без стука открывала дверь кабинета директора. Светлана Яковлевна её уже не ждала, так как начался следующий урок.

— Что ж вы, голубушка? Я вас жду-жду, — обиженно поджав губы, вопросила директор.

— Да вот, — она помахала толстой тетрадью. — Не могла оторваться! Читала, и кое-где, чуть не плакала, понимаешь! Про войну у него так написано, что у меня мурашки по коже вот такие.

Людмила Фёдоровна показала первую фалангу указательного пальца. И передала тетрадь директору школы.

— Читайте Светлана Яковлевна, потом обсудим. У меня много, что есть сказать, по этому, Дряхлову. Очень непростой мальчик.

— У него, же отец сидит, вы знаете?

— Нет! Откуда?! В анкете у него ничего нет про отца. За что?

— Ладно… Я почитаю. После уроков поговорим. Репетицию пойдём смотреть?

— Обязательно. Вот, я тут закладки сделала. Обратите внимание на «Тающий снег». Там про любовь… Вообще у него очень много про любовь…

— Как это возможно? Ему только двенадцать!

— Вот именно… А там… Читайте и не обплачьтесь. Я пошла. У меня урок.

* * *

В магазин «Радиодетали» на Ленинской мы пришли вместе с Андрюхой-барабанщиком, потому что дозвониться до своей родственницы вчера он не смог. В магазине его, оказывается, знали. Он не однократно покупал радиодетали для своих знакомых музыкантов. Сейчас музыканты сами себе «мастрячили» радиоаппаратуру, призывая на помощь знакомых радиолюбителей. Лепили кто во что горазд. И получалось порой очень даже неплохо.

Андрей кивнул скучной продавщице и прошмыгнул мимо неё в дверь подсобного помещения. Минуты три его не было, потом вышла дородная женщина в халате и уткнувшись в меня напряжённым взглядом, подозвала рукой.

— Ты, что ли, Женя?

Я кивнул.

— Пошли! — приказала она и снова скрылась в сумраке подсобки.

Я быстро сунулся вслед за ней и уткнулся в тёплую задницу.

— Тихо, малыш, тут ящики, не ушибись.

— Простите, — прошипел я.

В коридоре было абсолютно темно, а по сторонам прохода стояли, действительно, какие-то картонные ящики.

— Аппаратура, — подумал я, проводя ладонью по «фирменно гладкому» картону и хмыкнул. — Специально «не светят» товар. В буквальном и переносном смысле. Тут какие-нибудь слова написаны броские. «Акай», «Сони», например, или «Хитачи»… Ха-ха…

А за прилавком продавщица с кислой физиономией стоит и покупателей, как мух, отпугивает. Да-а-а…