Джонни-бедняк и Арника

Глаза прекрасной девушки, вернее, Столикой Ведьмы, загорелись от радости. «Уж теперь-то наверняка Джонни-бедняк будет принадлежать мне со всеми потрохами, — размечталась она, — никуда он теперь, голубчик, не денется! Кошачий хвост тебе в глотку!»

— Забудь ты эту Арнику, — проговорила она ласковым голосом, — оставайся со мной. Буду тебе верной женой. Вот увидишь, ты будешь счастлив со мной.

Джонни-бедняк смотрел, смотрел на прекрасную девушку, и вот он совсем уж было протянул руку к красавице, как вдруг вспомнилось ему милое, дорогое лицо Арники, и Джонни поспешно отдернул руку.

— Неправда! — воскликнул он. — Арника не могла забыть меня!

Он вскочил и только сейчас изумленно заметил, сколько злобы в глазах у прекрасной незнакомки. В то же мгновение Джонни вскочил и помчался к Круглому озеру что было мочи.

Тогда Столикая Ведьма превратилась в вихрь и понеслась над лесом. Над головой Джонни-бедняка гремел гром, в лицо дул ветер. «Видно, опять я попал к той самой Ведьме, от которой в прошлый раз еле ноги унес. Ну и простофиля! Чуть было не поверил, что Арника забыла меня! Ох и дурак же я!» И он бежал, бежал, что было сил. Столикая опять попыталась устроить трюк с «волком» и «пеньком», но на этот раз Джонни-бедняк был начеку и в два счета выбежал за пределы ее владений.

И что же он увидел? Замок-то с тридцатью шестью башнями и в самом деле исчез с лица земли. На берегу Круглого озера высился лишь скособоченный утятник, а в воде плескалась большая утиная стая. Тут Джонни-бедняк опять засомневался: уж не сказала ли Столикая Ведьма правду? Но, поразмыслив, понял, что опять, видно, какое-то колдовство свалилось на его голову.

«Пусть мне придется обойти хоть полсвета, я все равно отыщу свою любимую Арнику», — решил он.

Пригорюнившись, Джонни-бедняк уселся на берегу озера, чтобы немного отдохнуть да обдумать, что делать дальше. Так он сидел, размышлял и вдруг заметил, что утки в озере заволновались: захлопали крыльями по воде, закрякали. И вот Джонни-бедняк увидел, как красивая белая утка направилась прямо к нему. Утка вышла из воды, подошла к Джонни, положила голову к нему на колени и грустно-грустно посмотрела на него. Джонни-бедняк тоже печально посмотрел на утку, потом стал поглаживать ее и приговаривать:

— Уточка белая, не встречала ли ты мою Арнику?

И только он это сказал, как раздался подземный гул, земля вздрогнула — хоп! — и на берегу Круглого озера снова возник замок с тридцатью шестью башнями и тремя сотнями окон, а утки снова превратились в людей.

— Эй, эй, эй, эй! Тону! — раздался отчаянный крик откуда-то с середины Круглого озера.

Это надрывался не умеющий плавать Главный счетовод его величества. К счастью, другие придворные плавать умели, и Главного счетовода с грехом пополам вытащили на берег. Арника снова превратилась в пригожую девушку. Она даже, кажется, стала еще краше, чем была. Человеческий облик вернулся и к королю Эштёру. Как только немного поутихли радости и восторг по случаю освобождения от злых чар, Арника вдруг в страхе воскликнула:

— Ой, Джонни, что с тобой случилось?

И вправду, с Джонни произошло нечто необыкновенное. В тот момент, когда всем вернулся человеческий облик, Джонни, наоборот, превратился в селезня.

Люди смотрели, дивились и мрачнели.

— Черт возьми! Тут что-то не так! — говорили придворные мудрецы.

Стали ломать головы придворные мудрецы, умники-разумники. И придворные дураки, дурни и глупцы тоже не остались в стороне. Все шевелили мозгами, но никто ничего не мог придумать. Одно было ясно: Джонни-бедняк освободил всех от злых чар, но сам превратился в селезня. Тут явно не обошлось без колдовства. Правда, это ни на йоту не приблизило их к решению, ведь про колдовскую силу мы с вами и без них знаем.

Арника рыдала, плакала, убивалась, слезы так и лились из ее глаз, когда она гладила селезня, и, наконец, она сквозь слезы промолвила:

— Раз так получилось, я не хочу быть человеком. Уж лучше я буду уткой, только бы Джонни опять мог стать человеком.

И в тот же миг желание ее исполнилось. Джонни-бедняк принял человеческий облик, а Арника снова превратилась в утку.

— Так нельзя! — в сердцах закричал Джонни-бедняк. — Ведь это я во всем виноват. Пусть я буду селезнем, а Арника — человеком.

Не успел он и рта закрыть, как и его желание исполнилось. Арника вновь приняла человеческий облик, а Джонни стал селезнем. Опять схватились за головы придворные мудрецы и умники:

— Что же такое делается? Опять злые чары?

— Видно, мы в чем-то ошиблись, — грустно произнес король Эштёр.

— Это моя вина, — признался Джонни-бедняк. — Я на мгновение поверил лживым речам Столикой Ведьмы, чуть не согласился остаться у нее, потому что вообразил своей дурацкой головой, что Арника забыла, разлюбила меня. Любовь моя чуть-чуть ослабела, поэтому я заслужил эту горькую участь, и пускай я на веки вечные останусь селезнем.

— Ну уж нет! — решительно заявила Арника. — Пусть лучше я всегда буду уткой!