Джонни, будь паинькой

— Послезавтра. — Я быстро рассказываю ему, что не собираюсь ехать.

— Ты уверена?

— Да, уверена.

Берусь за дверную ручку и смотрю на Джонни в ожидании, когда он отойдет. Потом открываю дверь и выхожу в ярко освещенный коридор.

***

Когда мы всего через неделю добираемся до Парижа, поведение Джонни меняется в еще более худшую сторону. Пару дней назад, после выступления в Мадриде, я вошла к нему в комнату, чтобы разбудить. Он был в отключке. В его постели лежали две девушки, которые также пребывали в отключке, и на полу в углу кого-то стошнило. В комнате воняло. За день до этого он заставил меня пообещать, что я разбужу его в десять, чтобы он успел посетить городскую художественную галерею, которая в полдень закрывается.

С минуту я с бешено бьющимся сердцем стояла у изножья его кровати, потом вернулась в свою комнату, откуда позвонила ему. Раздалось три гудка, прежде чем он невнятно ответил.

— Зачем ты меня разбудила?

— Ты говорил, что хочешь сегодня пойти в галерею…

— Нет, — пробурчал он. — Лучше посплю.

Весь день я его не видела. Я звонила ему еще дважды, но каждый раз слышала, что ему нужно поспать.

Сейчас мы в Париже, и он снова перевозбужден. Мы играем два концерта на «Стад де Франс» — первый был прошлым вечером, следующий состоится завтра, — и после направимся через Ла-Манш в Манчестер, Ньюкасл, Глазго, Дублин, Кардифф и Лондон.

Мы остановились в прекрасном старинном пятизвездочном отеле близ Елисейских полей, и у меня есть свободный вечер перед завтрашним концертом. Мои родители приехали из Грасса, чтобы поужинать со мной в Центре Помпиду. Мама рассказывает мне о похоронах бабушки.

— Сьюзен и Тони приехали? — Тони — это муж моей сестры.

— Конечно, — отвечает мама, прежде чем понимает, что это могло прозвучать немного бесчувственно, учитывая мое отсутствие.

— Готова спорить, она здорово разозлилась из-за моей отлучки, — ворчу я, глядя из окна на простирающийся перед нами Париж. Вечер дождливый и ветреный, но мне удается разглядеть вдалеке Эйфелеву башню.

— Она сказала, что ты несколько месяцев с ней не разговаривала, — строго замечает мама.

Отец вертит в руках стеклянную вазу с единственной розой на длинном стебле в центре стола. Он ненавидит семейные дрязги, и обычно они происходят в связи со мной и Сьюзен.

— Ты же вроде говорила, что собираешься ей позвонить? — продолжает мама.

— Да, но она сама никогда мне не звонит.

— Вы друг друга стоите, — выносит вердикт мама, заканчивая разговор тем, что берет меню и с головой погружается в его изучение.

— Кто-нибудь сказал что-то о моем отсутствии? — упорствую в надежде хоть как-то облегчить свою вину и одновременно осознаю, что могу получить обратный эффект.

— Все поняли. — Мама старается меня успокоить. Не срабатывает. Я угрюмо листаю меню.

— Это довольно необычный ресторан, вам не кажется? — Папа пытается сменить тему.

Смотрю вокруг на гигантские округлые алюминиевые конструкции. Они как будто из другого мира, серебряные снаружи и светящиеся разными цветами внутри. Самая ближайшая к нам внутри желтая, и в ней располагается стол, полный довольных гостей, попивающих вино из больших бокалов.

— Что будет с ее домом? — Снова сосредотачиваю внимание на бабушке.

— Мы собираемся сдавать его в аренду, — отзывается отец.

Мне не особо нравится идея, что в доме бабули будут жить чужие люди, о чем я и говорю родителям.

— Что ж, как бы ты себя чувствовала, если бы мы его продали? — спрашивает отец, когда появляется официант с нашими напитками.

— Хуже, — признаю я.

— Вот именно. Мы в какой-то момент даже подумывали там поселиться.

— Правда? — Я приятно удивлена, что им приходила мысль перебраться обратно в Англию. Вот только я-то теперь живу в Америке.

Звонит мой телефон, прерывая нашу беседу.

— Алло? Мег Стайлз.

— МЕГЕРА! Куда ты, мать твою, пропала?

Это Джонни, и, похоже, он пьян.

— Ужинаю с родителями, — пытаюсь отвечать спокойно. — Я тебе говорила.

— Тащи свой зад сюда, дружище, мы тут клево отрываемся!

— Где «тут», Джонни? — сдаюсь я.

— Где мы, вашу мать? — Секунду спустя он возвращается ко мне. — Я не знаю, где мы, на хрен, находимся. — Потом начинает истошно смеяться.

— Джонни! — повышаю я голос. — С тобой все хорошо? Прислать тебе машину?

— Нет, Мегера, нам хорошо. Нам ХОРОШО! — Он опять смеется во все горло и отключается.

Таращусь на свой телефон.

— Все в порядке? — неуверенно спрашивает мама.

— Да, — решительно отвечаю я.

Мы заказываем еду, но теперь меня одолевает тревога. Когда мой телефон звонит, я подпрыгиваю, хотя и ожидала повторного звонка.

— Мег, это Билл. Где ты, девочка?

— В Центре Помпиду. Я с родителями в ресторане.

— Думаю, тебе лучше поскорее вернуться. Джонни ушел в самоволку.

— Что это значит? Он только что мне звонил.

— Он звонил тебе? — Кажется, Билл удивлен.

— Да. Совсем недавно.

— Что он сказал?

— Хотел, чтобы я с ним встретилась. Но не смог сказать, где находится.

Гляжу на родителей поверх стеклянного стола. Они выглядят обеспокоенными.

— Ну, сейчас он на звонки не отвечает, — говорит Билл.

— Позволь мне попробовать.

— Он больше не ответит, и неважно, кто из нас будет звонить! — огрызается Билл.