Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

— Мать вашу! — свет из ладоней ударил в небо. Так зенитные прожекторы ищут вражеские бомбардировщики. Вспыхнули низкие облака…

Вспыхнули, и опустились вниз знакомой красной пеленой, окутывая каждого человека, будто заботливая мать укрывает одеялом спящего ребёнка. Окутала человека, но не эльфа или гнома.

Спустя несколько мгновений стихли крики боли…

— Что это было, господа? — риттер фон Крупп стоял на коленях и вытирал пену, не обращая внимания, что кольчужная перчатка раздирает губы в кровь.

— Дружественный огонь, — пояснил норваец, приматывающий обломки копейного древка к сломанным ногам неизвестного мечника с гербом Оклендхаймов на накидке. — Он же френдли файр.

— Понятно. — На самом деле сэр Франц ничего не понял, но предпочёл не сознаваться в этом, чтобы не прослыть перед варваром необразованной деревенщиной. — Что же вы тогда назовёте недружественным?

Риттер замолчал, и в сильном броске успел подхватить падающего навзничь Оклендхайма — младшего.

— Раненых в замок! — распорядился норваец, и что‑то в его голосе никому не позволило возразить или оспорить право командования. — Виконта в первую очередь!

Граф Людвиг протянул монету:

— Возьмите, рикс, это ваше.

Вова забрал гривенку, и бросил её бойцу со сломанными ногами:

— Выпей за моё здоровье, приятель.

— А за своё? — ухмыльнулся тот.

— Обойдёшься, — норваец помог подняться риттеру фон Круппу, и махнул куда‑то в сторону. — Вы хотели посмотреть, как выглядит недружественный огонь, сэр?

А выглядел он, мягко говоря, очень некрасиво. Особенно нехорошо выглядели гномы — наёмники, защищавшие осадные башни — сломанные куклы в неестественных позах, с пеной и вчерашним ужином на бородах, с выпученными, налитыми кровью невидящими глазами.

— Небесные Боги… — прошептал сэр Франц.

— Представляю, что стало с ушастыми ублюдками, — норваец мимоходом опустил секиру на голову коротышки, неизвестно каким чудом оставшимся в живых. — Хотя их только краем могло зацепить, так что возможны варианты.

— Простите? — риттер не знал значения последнего слова, но на этот раз не постеснялся переспросить. — Варианты?

— Они же нюансы, — пояснил Вова. — Те самые нюансы, что у Петьки с Василием Иванычем.

Фон Крупп окончательно запутался. Может быть, сэр рикс называет так удары милосердия? Но почему тогда не сказать об этом простыми словами? Чудной народ норвайцы!

— Пленных вязать, сэр? — выскочивший как из‑под земли стражник сэра Людвига смотрел на Вову с таким выражением, словно тот занял денег лет десять назад. и до сих пор не отдал.

— Разве у нас есть пленные?

— Так вот же они! — боец указал на светящуюся красную дымку над телами. — Или прикончить, кого успею?

Пока варварский вождь соображал, сияние чуть поблёкло, и некоторые тела начали проявлять признаки жизни.

— Что это с ними, сэр?

— Действие заклинания заканчивается, нужно уходить.

— И никого не возьмём с собой?

— А чем кормить?

— Эльфийской кониной. Конями, то есть.

— Хорошо, заберите тех, на ком доспехи побогаче. Но не увлекаться, понял?

— Так точно, сэр! Мы это мигом!

Маркиз Гийом де Рамбуйе очнулся в полной темноте. Всё тело немилосердно болело. в голове поселились пьяные кузнецы с огромными молотами, использующие виски вместо наковальни, и откуда они там взялись, неизвестно. Вообще ничего неизвестно. Последнее воспоминание — хлестнувший по ушам грохот, и залитое кровью лицо длинноухого телохранителя. А что сейчас? И где это сейчас?

А ведь так хорошо всё начиналось — удалось выманить гарнизон замка из‑за стен и выставить против них гномов. Коротышек не жалко — их Беньямин Восьмой третий месяц не отвечает на требования увеличить ежегодный пенсион вдвое, так что каждый убитый гном хоть немного уменьшит расходы. Немалые расходы!

Маркиз застонал, представив требуемую эльфами сумму, и тут же стало чуть светлее. Телохранитель, убравший с лица господина мокрую тряпку, сдержанно поклонился:

— Скоро взойдёт солнце, ваша светлость, и мы сможем продолжить путь.

— Помоги встать, — голос дрожал. — Слышишь?

— Вам нельзя вставать, сэр.

— Будешь мне указывать, урод?

Телохранитель опустил взгляд, и прошептал:

— У вас не на что вставать, милорд…

— Ты что городишь? Куда они делись? Я не чувствую боли! — попона, заменившая одеяло, отлетела в сторону, и спустя мгновение де Рамбуйе завыл так, что шарахнулись привязанные к дереву кони.

— Эльфы остановили кровь и напоили вас отваром дурман — травы, сэр.

— Где они?

— Ушли в Весеннюю Степь, сэр.

Ушастые ублюдки… не смогли сберечь господина, и предпочли выпустить себе кишки, ибо бесчестье у эльфов смывается кровью. Чаще всего вражеской, но в этом случае — собственной.

— Сколько их было?

— Трое.

— А остальные?

Телохранитель замялся, но был подстёгнут криком:

— Рассказывай!