Джонни Тремейн

Разговаривая о мушкетах даже у себя на чердаке, Джонни и Рэб всякий раз понижали голос. Американские оружейники сидели от зари до зари за починкой старых ружей и изготовлением новых, но Рэб не надеялся, что ему, мальчику-подростку, дадут хорошее современное ружьё. Он мог его достать только у англичан.

— А скоро начнётся? — шептал Джонни. — Скоро они выступят?

— А бог его знает, — бурчал в ответ Рэб. — Один бог да генерал Гейдж. Может, не раньше весны. Наступление всегда начинается весной. А до тех пор мне необходимо раздобыть ружьё. С хорошим оружием в руках человек может всё, а без него он беззащитная тварь.

Джонни никогда ещё не видел Рэба таким озабоченным. До сих пор казалось, что всё у него всегда идёт гладко, без задоринки, как по маслу. А теперь застопорило, и он стал нервничать и даже потерял свойственную ему осторожность. Как-то он сказал Джонни, что договорился с одним фермером из Медуэя, который скупал у английских солдат мушкеты и перепродавал их бойцам ополчения. Не хотелось Рэбу просить у тётушки так много денег. Их еле хватало на еду. Но она сама сказала: «Оружие важнее хлеба».

Наступило утро, когда Рэб должен был встретиться с этим фермером на рынке. Английский солдат, возвращаясь из караула, как бы по рассеянности прислонит свой мушкет к скирде соломы. Джонни знал, что всё продумано тщательнейшим образом. Однако, когда он услышал шум и крики, раздавшиеся с базарной площади, и дробь английских барабанов, призывающую строиться, он понёсся к Док-скверу. У него было предчувствие, что весь шум поднялся из-за ружья, за которым отправился Рэб. Так оно и оказалось.

Красные мундиры выстроились сплошной стеной, направив ружья на обитателей базарной площади и случайных прохожих. Капитан кричал взбудораженной толпе:

— Назад, назад, добрые бостонцы! Это наше частное дело!

— Что случилось? — спросил Джонни старушку, торговавшую курами.

— Поймали своего, когда он продавал фермеру мушкет.

— Он не из Медуэя, случаем?

— Кажется, да…

— А кроме солдата и фермера, они кого-нибудь схватили?

— Троих взяли. Поведут в дом губернатора, к генералу Гейджу.

— Гейдж сейчас в Сáлеме.

— Ну, так к какому-нибудь полковнику.

Толпа не пыталась освободить двух янки. Народ уже привык к английским порядкам. Безусловно генерал или даже полковник был вправе наказать солдата, торгующего оружием, а также тех, кто его на это подбивал!

Джонни шёл за отрядом солдат по пятам, но, только когда они поравнялись с губернаторским домом, ему удалось увидеть арестованную троицу. Британский солдат ухмылялся, и Джонни понял, что ему просто дали задание поймать «этих увальней».

Фермер был в переднике, в котором обычно ходил на базар. У него были длинные, прямые седые волосы и тонкий, неприятный рот.

Одного взгляда на него было довольно, чтобы понять, что им двигала не любовь к свободе, а жажда наживы. Из-за страстного желания заполучить ружьё Рэб, которому при всей решительности характера была свойственна и осторожность, совсем потерял голову. Только этим и можно было объяснить, что он связался с таким человеком. У самого Рэба вид был мрачноватый. Он не привык к поражениям. Что они с ним сделают? Могут в тюрьму посадить. Могут побить плетьми. Или, что было бы хуже всего, прикажут какому-нибудь грубияну сержанту «хорошенько проучить» его.

Архитектура губернаторского дома была очень хороша, и Джонни имел возможность любоваться ею битый час. Дом стоял в глубине, поодаль от грохота и суеты Мэрлбро-стрит, над куполом его высился медный индеец со стеклянным глазом, а над дверьми красовался деревянный раскрашенный герб Великобритании — лев и единорог. Джонни слышал, как за домом отдавались приказания, громко переговаривались солдаты между собой и — самое неприятное — чему-то громко смеялись. А вот конюх полковника Несбита выводит полковничьего коня. На улице перед губернаторским домом толпилось ещё довольно много народу. Отзвуки солдатского веселья отнюдь не разогнали тревоги американцев за своих соотечественников. Джонни услышал, как солдаты загремели мушкетами, становясь «смирно», и как затем четыре барабанщика дружно, как один, ударили по барабанам.

И вот в своих чёрных медвежьих шапках барабанщики выходят на Мэрлбро-стрит, за ними полковник Несбит верхом, а за ним чуть ли не весь 47-й полк, конвоирующий телегу. В телеге сидит отвратительная чёрная птица, величиной с человеческий рост, и фигурой напоминающая человека. Голова висит понуро, как у мокрой вороны. На самом деле это был человек, раздетый донага и вывалянный в смоле и перьях. Виги уже трижды так поступали со своими противниками — вываливали их в смоле и перьях и катали по улицам Бостона. Теперь наступила очередь англичан. Бодро шагали красные мундиры. Гарцевал полковничий конь. Позорная телега подпрыгивала по булыжной мостовой. Джонни сразу увидел, что это не был Рэб. Страшная чёрная птица была с брюшком. У Рэба брюха не было и в помине.