Джордано Бруно

Он терпел непрестанную нужду, часто не имел крова над головой и куска хлеба. Подолгу жить на одном месте он не мог, и не только из опасения ареста. Странствия – это тоже познание. Мир расширяют как прочтенные книги, так и увиденные города. Ничто не ускользало от его внимательных глаз. Бруно подмечал странные явления природы, характерные особенности ландшафта, редкие обычаи. Его интересовали самые разнообразные люди. В Милане он расспрашивал о недавно побывавшее там английском поэте, в Генуе с любопытством выслушивал рассуждения отчаянного картежника. Бруно находил полезное и в беседе с известным ученым и в общении с неотесанным капуцином.

Однажды в Брешии он остановился на ночлег в обители святого Доминика. Аббат и монахи были в волнении. С одним из братьев творилось что-то немыслимое. Полуграмотный, придурковатый монах, прежде всегда молчаливый, вдруг всем на диво начал сыпать греческими фразами и изрекать пророчества. Уж не наитие ли это свыше? Хорошо бы обратить приключившееся чудо на пользу монастыря. Темный и тупой клирик стал пророком, великим теологом и полиглотом! Но он производил впечатление одержимого, и аббат рассудил иначе: здесь не обошлось без нечистой силы. Молитвы, полагающиеся при изгнании бесов, и кропление святой водой не помогли. Монаха заподозрили в колдовстве, скрутили, посадили под замок. Не передать ли его инквизиции?

Джордано захотел его осмотреть, спустился к нему в темницу. «Великий богослов» был крайне возбужден. Он безумно таращил глаза и нес какую-то околесицу. Бессвязные речи вполне могли сойти за пророчества – в них было столько же смысла. Он действительно произносил богословские сентенции и выкрикивал фразы на разных языках. Лишь невежды могли принять его за полиглота. Монах был тяжко болен. Какие забытые впечатления далекого детства вдруг всплыли в его распаленном лихорадкой мозгу? Бруно сказал аббату, что понимает немного в медицине, просил развязать узника и приготовил целебное питье.

К утру больной успокоился. Он больше не пророчествовал. Говорил только по-итальянски, да и то плохо. А когда к Нему обращались с богословскими вопросами, растерянно мигал. Монахи дивились чудесному исцелению. Джордано собирался в дорогу. Теперь они могут быть довольны: их собрат, под стать им, опять стал тем, чем был прежде, – обыкновенным ослом!

Путешественник, имеющий деньги, может и Альпы перевалить не без комфорта. Он наймет крепких носильщиков и удобный портшез или удовольствуется горными санками. Хуже, если он стеснен в средствах. Ему придется на муле преодолевать крутой подъем и затаив дыхание слушать, как вырвавшиеся из-под копыт камешки с головокружительной высоты прыгают вниз по склону. Местами тропа, ведущая через перевал из Италии во Францию, настолько узка, что не разойдутся и два мула. Но стоит лишь достичь первой деревни на савойской земле, как трудности и страхи окажутся позади.

Когда Джордано добрался до Шамбери, столицы герцогства Савойи, ему пришлось серьезно задуматься. Куда двинуться дальше? Его тянуло во Францию, в славные университетские города, где много ясных голов и хороших книг. После бегства из Рима он больше двух лет скитался по Северной Италии, пробавлялся случайными заработками и жил в постоянной опасности быть схваченным. Но не убежища искал он во Франции. Может быть, на французской земле, где гугеноты основательно подорвали всесилие католической церкви, найдет он большую свободу мысли, чем на задавленной папистами родине?

Политическая обстановка во Франции была сложной. Варфоломеевская ночь не положила конца религиозным войнам. Гугеноты, оправившись от первого шока, снова взялись за оружие. На западе и юге страны королевские войска не могли сломить сопротивление мятежников. Карл IX вынужден был согласиться с существованием федерации протестантских городов, добившихся автономии.

После смерти Карла на престол взошел его брат. Генрих III произносил миролюбивые фразы, а помышлял о неограниченной власти. Военные действия возобновились. Королевская армия, лишенная денег, повиновалась плохо. Генриху III не оставалось ничего иного, как пойти на мир и даровать протестантам ряд вольностей. Это вызвало недовольство рьяных католиков. Что станет с монархией и верой, если король и дальше будет потакать еретикам? Была создана Католическая лига, стремившаяся захватить власть. Герцог Генрих Гиз, мечтавший о короне, стал во главе ее. Король оказался меж двух огней. Он отрекся от обещаний и провозгласил, что в его стране должно исповедовать только одну религию, католическую. Война вспыхнула снова. Снова шайки наемников жгли деревни, вытаптывали поля, снова щедрые полководцы отдавали взятые приступом города ка поток и разграбление, снова политические интриганы и алчные грабители прикрывали свои злодейства хоругвью истинной веры.