Джордано Бруно и герметическая традиция

И вот Ноланец, пересекший воздушное пространство, проникнувши в небо, пройдя меж звездами за границы мира, заставил исчезнуть фантастические стены первой, восьмой, девятой, десятой и прочих, каких бы еще ни прибавили, сфер, согласно рассказам суетных математиков и слепых вульгарных философов. Так перед лицом здравого смысла он ключом тщательнейших исследований открывал те убежища истины, которые могут быть нами обнаружены, обнажил скрытую под покровом природу, раскрыл глаза у кротов, излечил слепых, которые не могли поднять глаза, чтобы поглядеть на свой образ в зеркалах, со всех сторон окружавших их, развязал язык у немых, не умевших и не осмеливавшихся объяснять свои смутные чувства, излечил хромых, которые не могли совершить то движение духа вперед, к которому не способен человек, состоящий из неблагородной и разложимой материи…[5]

Вот слова, приводившие либералов XIX века в экстаз, поскольку в них слышали голос прогрессивного научного мыслителя, вырвавшегося из средневековых оков, и это в самом деле удивительные, поразительные слова. Что они означают?

Гелиоцентрические системы существовали в античности, и сам Коперник упоминает некоторых античных предшественников[6]. Но оживающая ныне древняя истина, пророк которой Ноланец, – это не гелиоцентризм в астрономическом смысле или в качестве математической гипотезы. Бруно сам разъяснил, что он усматривает в нем много больше, чем удалось всего лишь математику. Правда, и Коперник не был исключительно математиком: около схемы, изображающей новую систему, он цитирует слова Гермеса Трисмегиста из "Асклепия" о солнце как о видимом боге. Здесь и лежит ответ: развиваемые Ноланцем взгляды – это новое герметическое постижение божественности вселенной, это развитие гнозиса.

Солнце Коперника возвещает новый восход древней и истинной философии после векового прозябания в темных пещерах. Здесь Бруно имеет в виду аллегорию Veritas Filia Temporis [Истина – дочь времени]: Время выводит Истину на свет, – которая использовалась в Англии по поводу возвращения католической Истины из протестантской тьмы при Марии и наоборот – по поводу возвращения протестантской Истины из католической тьмы при Елизавете[7]. Истину, о которой говорит Бруно, заточили в темные пещеры "Меркурии и Аполлоны", якобы сошедшие с небес. Смысл этой картины прояснится, если сопоставить с ней схожий пассаж из "Теней идей", где говорится о промысле богов, который не прекращается, как говорили египетские жрецы, несмотря на время от времени издаваемые Меркуриями-запретителями указы. Разум и видимое солнце не прекращают просвещать, несмотря на то, что и не все мы и не всегда смотрим на него[8]. Истина, выходящая на свет, – это истина, которую изгнали Лжемеркурии (то есть христиане), магическая истина, египетская истина, солнце – видимый бог, как его назвал Гермес Трисмегист, истина, оплаканная в Плаче "Асклепия". В другом месте "Великопостной вечери" восходящее солнце истины описано так: