Джордж и корабль времени

Вторая сфера – это социальная политика. Ускоряются социокультурные перемены, особенно в наших представлениях о гендерных ролях и половой принадлежности, и это не может не находить отражения в вооружённых силах. Например, курдские женщины, которые с оружием в руках сражаются в Сирии против террористов, – можно ли сказать, что они в авангарде нового мира, где царит равенство между полами? Похоже, что так; да и во всём мире – в Африке, Европе, обеих Америках – в боевых действиях всё чаще участвуют женщины, а также те, кто идентифицирует себя как гомосексуалов или трансгендеров. Связанные с этим перемены в вооружённых силах и в обществах в целом могут быть самыми разными – от еле заметных изменений до серьёзной перестройки тактики, доктрин и вооружения. Если говорить о политике, то мы опять-таки видим перемены в убеждениях и в политическом устройстве, влияющие на то, как реализуется и перераспределяется власть в современном мире.

Наконец, климат. Поскольку изменения климата всё сильнее затрагивают человечество, то разные их последствия – разрушения и опустошение, вызванные ураганами и засухами, оскудение природных ресурсов, загрязнение воды и воздуха, а также последствия, которые мы пока ещё не ощутили, – могут привести к новым войнам, связанным с борьбой за выживание.

В общем и целом перемены, определяющие, какими станут войны в будущем, происходят уже сегодня.

С учётом всех этих тенденций можно подробнее рассмотреть три главных вопроса: кто воюет, почему и как – и начать поиск ответов на них.

Если вдуматься в первый вопрос – кто, – то он состоит из двух частей: какие государства или группы хотят воевать и какие члены общества сильнее всего пострадают от военных действий. В течение столетий считалось в порядке вещей, что в конфликтах участвуют вооружённые силы государств – будь то профессиональная армия или призывники. Но появление террористических организаций предполагает, что наряду с государственными армиями на поле боя всё чаще выходят и другие участники. Те, для кого причины воевать не сводятся к стране рождения или гражданству – например, «эковоины», – могут вести войны экстремистскими методами на субгосударственном (внутри страны, малыми подразделениями) и транснациональном (группировками, в которые входят представители разных народов) уровнях.

Если же говорить о вооружённых силах государств, то сохранятся ли в будущем традиционные армии, военно-морские и военно-воздушные силы, характерные для XX века (какие применялись при высадке в Нормандии и какие мы с вами видим в фильмах наподобие «Дюнкерка»), – вопрос спорный. А небольшим вооружённым формированиям, опирающимся на технологии, понадобятся знания и умения тех сегментов общества, которые в прошлом обычно не были связаны с армией; программисты и операторы дронов могут оказаться нужнее, чем силы специального назначения морской пехоты! Но, хотя некоторые конфликты наверняка потребуют чего-то совсем не похожего на государственную армию старого образца, в чрезвычайных ситуациях по-прежнему будут требоваться объединённые усилия ряда стран для решения масштабных общих задач – такие задачи могут возникнуть, например, когда большой город разрушен ураганом.

Следующий вопрос – почему. Причины, по которым люди, будь то государственная армия или иные формы вооружённых формирований, хотят войны, тоже меняются. Национально-освободительные и идеологические движения, которые были движущими силами войн XX века, стихают, и на смену им приходят другие сложные вопросы, которые, по-видимому, трудно разрешить без вооружённого конфликта. Например, зачастую не патриотизм, а этническое самоопределение или религиозные убеждения помогают сплотить воедино гнев и волю и становятся источником конфликтов в современном мире – и, возможно, в будущем. К тому же всё больше людей живёт в больших городах – и это в мире, где изменения климата или пандемии вирусных заболеваний могут повлечь глобальные последствия. Поэтому можно предположить, что всё больше негосударственных объединений будут вести войну в защиту окружающей среды или природных ресурсов и всё больше государств будут предпринимать решительные действия против инфекционных заболеваний.

Теперь третий мой вопрос, ответ на который, пожалуй, труднее всего представить, – это вопрос как. Как именно люди будут воевать? Конфликтующие направления развития технологии и общества могут привести как к войнам высокотехнологичным, ведущимся без участия человека на поле боя, так и к древним, архаичным формам насилия. Страны, которые сейчас на подъёме, такие как Китай, Индия или Бразилия, делают ставку на традиционные массовые регулярные армии; Россия, предположительно, экспериментирует с хакерскими войнами; экстремистские террористические группировки ведут варварские войны; а США находятся на переднем крае развития беспилотных военных технологий вроде дронов. Лишь через одно-два десятилетия мы сможем понять, какие из тенденций окажутся преобладающими – и в каких сочетаниях.