Джордж Лукас. Путь Джедая

Премьера «Атаки клонов» состоялась 16 мая 2002 года в 3161 кинотеатре. В первые четыре дня она собрала 110,2 миллиона долларов, а к концу года – 649 миллионов по всему миру: безусловно, невероятная цифра, но она была значительно меньше заработка «Призрачной угрозы», а сам фильм стал только четвертым по сборам в том году[1405]. Фильм не установил рекорда, но принес прекрасный доход. Этот успех был не только неизбежен, как считал кинокритик «Нью-Йорк таймс» А. О. Скотт, но и попросту предсказуемым; все-таки все собирались пойти на «Звездные войны». «Как усталые москвичи брежневской эпохи, американские кинозрители выстроятся в очередь просто по привычке, – писал Скотт, – с горечью надеясь, что этот эпизод будет хотя бы чуть-чуть лучше, чем предыдущий»[1406].

Некоторые критики благоволили к «Эпизоду II»: «Роллинг Стоун» аплодировал фильму за «бодрый сюжет, великолепный цифровой дизайн и темную сторону, которой Лукас не касался с 1980-го и выхода «Империи»[1407]. Почти каждая рецензия превозносила спецэффекты второго эпизода, хотя затем он проиграл «Оскар» «Властелину Колец: Две крепости» режиссера Питера Джексона, второй части еще одной эпической трилогии, которая выходила на экраны в то же время, что и приквелы Лукаса. Роджер Эберт уделил в своей рецензии для «Чикаго Сан-Таймс» много места цифровым технологиям и жаловался, что изображение часто было «нечетким», обвиняя в этом – к вероятному удовольствию Лукаса – местный кинотеатр, в котором не было цифровой проекционной системы, продвигаемой Лукасом.

Если не принимать во внимание спецэффекты, большинство критиков сочли фильм непримечательным и даже скучным – вину за это Эберт возлагал на перегруженный диалогами сценарий Лукаса. «Они говорят, и говорят, и говорят», – жаловался Эберт[1408], а ему вторил Питер Трэверс, с издевкой добавляя: «Лукас по-прежнему не умеет писать диалоги, которые не вызывали бы позывов к рвоте»[1409]. Дэвид Энсен в рецензии для «Ньюсуик» под заголовком «Атака стонов» едко жаловался на все, от сценария и спецэффектов до деревянной игры актеров, в которой Энсен тоже винил сценарий Лукаса. «Да, он лучше, чем “Призрачная угроза”, – заключил Энсен. – Но нет, он не хороший»[1410].

Лукас, как обычно, не воспринимал критику всерьез. На что бы ни ополчались критики – на корявые диалоги или чересчур затянутые сцены сражений, – Лукас утверждал, что так и было задумано. А как насчет слабых любовных сцен, которые «Нью-Йорк таймс» назвала «самыми неловкими романтическими признаниями в недавней истории кино»?[1411] «Я очень доволен тем, как они получились в сценарии и на экране, но я понимаю, что людям они могли не понравиться, – сказал он с вызовом. – Все представлено очень честно, здесь нет никакой иронии и сыграно великолепно… [Э]тот фильм еще больше мелодрама, чем остальные»[1412]. Все это он сделал специально – по крайней мере так он утверждал.

«Лос-Анджелес таймс» не верила Лукасу. В разгромной статье с заголовком «Из-за уединения Лукас потерял связь с реальностью» критик Патрик Голдштейн утверждал, что главная проблема Лукаса как кинематографиста в другом: никто в его компании не может прямо ему сказать, что высосанная из пальца мелодрама – плохая идея. «Никто, кажется, не осмеливается сообщать ему плохие новости, – писал Голдштейн. – Лучшие работы Лукаса были сделаны в соавторстве со способными людьми… Вероятно, [его] таланты скорее заключаются в концептуальном мышлении и продюсировании, но не в режиссуре»[1413].

Лукас огрызался на любое предположение, что ему нужны соавторы, а не подчиненные. «Это одна из проблем демократии. Ты слышишь отдельные голоса, очень громкие, но малоэффективные, – вздыхал он. – И если уделять внимание всем этим голосам, то получишь малоэффективное общество»[1414].

Решение: Создавать. Надзирать. Контролировать все.