Джордж Лукас. Путь Джедая

Наконец, во второй половине 1943 года Дороти вновь забеременела и в этот раз доносила ребенка до срока. В 5:30 утра в воскресенье, 14 мая 1944 года – в прекрасное, ясное утро Дня матери – Дороти родила сына. Видимо, осознав, что из-за хрупкого здоровья Дороти это может быть единственный шанс дать сыну свое имя, Джордж отказался от имени Джеффри, которым они собирались назвать младенца, и выбрал более подходящее имя для несомненного наследника – Джордж Уолтон Лукас-младший. Ребенок был очень маленький – всего два килограмма шестьсот граммов, – но здоровый, и так сильно ерзал, что Дороти чуть не уронила младенца, когда ей передавал его врач. «Держите крепче, – предостерегла она. – Это мой единственный сын!»[30]

Как и у родителей, у Джорджа-младшего были темные глаза и волосы, а также еще одна черта, передававшаяся по наследству в роду Лукасов: оттопыренные уши. Собственно, у Джорджа-младшего эта черта была особенно заметна, и одно ухо даже немного свисало – этот дефект Джордж-старший быстро исправил, прибинтовав ухо к голове. В конце концов отец провозгласил, что «ухо выздоровело»[31], но уши Джорджа-младшего, приподнятые кверху и оттопыренные, навсегда остались одной из его отличительных черт. «Он был тощеньким пареньком с большими ушами», – с теплотой вспоминает сестра Кейт[32].

Щуплый. Это одно из многих уменьшительных прилагательных, которые Лукас слышал десятилетиями. «Ребенком он был просто малюсенький, – говорила его мать, – совсем кроха»[33]. В шесть лет Лукас весил всего шестнадцать килограмм; в старшей школе достиг своего предельного роста сто шестьдесят семь с половиной сантиметров, а стрелка весов едва доходила до сорока килограмм. «Тощий дьяволенок», – говорил Джордж-старший[34].

Младшая сестра Лукаса, Венди, родилась три года спустя и стала последним ребенком в семье. Еще две беременности, как и предполагалось, серьезно ослабили Дороти, и почти все детство Джорджа-младшего она провела в больницах или в постели. «Ее здоровье покатилось под гору», – вспоминала Кейт. По большей части забота о детях легла на дружелюбную домработницу по имени Милдред Шелли, которую все называли Тилл. Тилл была строгой и скорой на раздачу шлепков, но шумной и смешной; она рассказывала истории с южным тягучим выговором, и дети Лукасов обожали ее. Благодаря Тилл, говорила Кейт, рядом с нами всегда был образ матери[35]. Кейт считала, что именно Джордж занимал особое место в сердце Тилл: «Он единственный мальчик в семье, так что был своего рода объектом всеобщего обожания»[36]. Со своей стороны, Лукас всегда с нежностью вспоминал о задорной Тилл: «У меня очень теплые чувства к тем временам». Безусловно, яркая характеристика от Лукаса, который, как известно, весьма скрытен[37].

В 1949 году, когда Джорджу-младшему было пять, Лерой Моррис, исполнив свое обещание десятилетней давности, продал Джорджу Лукасу-старшему «Л. М. Моррис Компани». Моррис и Лукас объявили о сделке 26 января на страницах газеты «Модесто Би», после чего Моррис вышел на пенсию и семь дней спустя скоропостижно умер[38]. «Он был божий человек, – говорил Джордж-старший о партнере и благодетеле, заменившем ему отца. – Шаг за шагом он готовил меня к передаче своего дела»[39]. Теперь Джордж-старший планировал сделать то же самое для своего сына. Если бы все пошло так, как он предполагал, то Джордж-младший устроился бы в компанию, упорно работал и шаг за шагом перенял бы управление семейным бизнесом. Амбициозная цель – и, как показало время, главная причиной раздора между отцом и сыном.

У Лукаса-младшего, сына владельца самого процветающего канцелярского магазина в городе, жизнь в Модесто не могла быть плохой по определению. Но Лукас всегда двусмысленно и немного противоречиво отзывался о детстве. «Не обходилось без стрессов и проблем, – говорил он позднее, – но в то же время мне все очень нравилось»[40]. Иногда отец раздражал его; каждое лето Джордж-старший заставлял сына стричь волосы до очень короткого ежика, и это правило Лукас ненавидел. «Отец был строгий, – рассказывал позже Лукас, правда, несколько путанно: – То есть он не был слишком строгий. Он был благоразумный. И справедливый. Мой отец был невероятно справедлив»[41]. Так это или нет, но, когда речь заходит об отце, Лукас вспоминает, что «очень злился» на него почти все детство.

Самым преданным союзником в отрочестве Лукаса была скорей всего младшая сестра Венди, но у него были и друзья-однокашники: лучший друг Джон Пламмер, с которым Лукас познакомился в четыре года и дружил всю жизнь, и мальчик немного постарше, Джордж Франкенштейн. Они втроем часто играли вместе в доме Лукаса на Рамона-авеню, причем Пламмер и Франкенштейн всегда старались избегать встреч с Джорджем-старшим. «Не стоило с ним пересекаться, – вспоминал Франкенштейн об отце Лукаса. – Сделаешь что-то, что его раздражает, – и тебя сразу выгонят»[42]. Джон Пламмер добавлял: «Как только появлялся мистер Лукас, нужно было прятаться»[43].