Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

У самого Блэра с его скептическим характером работа в книжном магазине очень скоро перестала вызывать позитивные эмоции. В ноябре 1936 года он опубликовал очерк «Воспоминания о книжном магазине» (Bookshop

Memories)³⁰², в котором утверждал, что, работая в книжном магазине, можно просто потерять любовь к книгам. Продавец должен говорить ложь о книгах, чтобы сбыть хотя бы некоторые из них. Более того, книги надо еще постоянно чистить от пыли и таскать туда-сюда... Но магазин располагался в таком месте, что его посещали люди самого различного общественного и материального положения, «от баронетов до автобусных кондукторов». На северо-западе Лондона проживали многие знаменитости, и район считался средой левых литераторов и интеллектуалов, иммигрантов из большевистской России и нацистской Германии. Здесь жили Т. Элиот, О. Хаксли, Д. Б. Пристли, Г. Уэллс, лейбористские политики Р. Макдональд, Э. Бивен, супруги Б. и С. Вебб, видный лейбористский журналист Г. Брейлсфорд, интересовавшийся прежде всего Индией. Так что у Хемпстеда был какой-то особый дух, как бы способствовавший творческой атмосфере.

Тем не менее Блэр вспоминал, что больше всего его поражало, как мало было настоящих любителей книги. «В нашем магазине были очень интересные фонды, но едва ли десять процентов наших покупателей отличали хорошую книгу от плохой. Снобы, гоняющиеся за давними первыми изданиями, попадались гораздо чаще, чем подлинные любители литературы; много было восточных студентов, приценивавшихся к дешевым хрестоматиям, но больше всего - растерянных женщин, ищущих подарок ко дню рождения племянников»³⁰³. Еще большее недоумение вызывали дамы средних лет и старше, которые очень хорошо помнили цвет обложки той книги, которую они намеревались купить, но понятия не имели ни об авторе, ни о названии.

Со временем работа в магазине стала раздражать Блэра, вызывать у него чувство разочарования в столичных жителях. Прежде он наивно полагал, что покупателями книжного магазина должны быть люди образованные или, по крайней мере, стремившиеся к приобретению знаний. На самом деле таковые попадались крайне редко. В порыве раздражения он обрушился даже на филателистов: «Собиратели марок, - писал он, - это странное, молчаливое племя всех возрастов, но только мужского пола; очевидно, женщины не видят особой прелести в заполнении альбомов клейкими кусочками разноцветной бумаги»³²⁰. Но так или иначе, работа в книжном магазине позволила писателю лучше изучить человеческие типы, выделить их характерные черты, возненавидеть мещанские вкусы и привычки, вообще инстинкт толпы, легко могущей стать питательным бульоном тоталитарной идеологии и практики, сущность которых все больше интересовала Оруэлла.

В то же время писатель Оруэлл, работая в книжном магазине, на практике знакомился с особенностями книжного рынка. Приятны ли ему были вкусы читателей - другой вопрос, но он вынужден был воспринимать их как данность и постоянно помнить, что книжное дело - это коммерческое предприятие. Конечно, оно существенно отличалось от других направлений бизнеса, но рыночные основы, оценка соотношения спроса и предложения, конкуренция, взаимозависимость в пределах треугольника производителя, продавца и покупателя были в основном теми же самыми. В своем творчестве Оруэлл оставался верным собственным принципам, не становился на путь создания литературы, угодной массовому потребителю, был честным прежде всего перед самим собой. Но, по крайней мере, он все лучше понимал, что его ожидает после завершения очередного произведения.

Оруэлл фиксировал в своей памяти многочисленные характерные типы книжных потребителей, и это явно обогащало его образный арсенал. В «Воспоминаниях книготорговца» он с оттенком некоторого удивления писал о том, что наибольшее число посетителей библиотечки, функционировавшей при магазине, составляли любители детективов, которые поглощали их, как «массу сосисок».

Одну из таких личностей он особенно хорошо запомнил. Это был некий джентльмен, видимо пенсионер, который еженедельно читал по крайней мере четыре или пять детективных романов, причем никогда не брал одну и ту же книгу второй раз. «Очевидно, весь этот огромный поток мусора (страницы, прочитанные за год, могли бы, по моим подсчетам, покрыть почти три четверти акра) навсегда сохранился в его памяти. Он не обращал внимания ни на названия, ни на имена авторов, но достаточно было ему взглянуть на книгу, чтобы он мог сказать, что “она уже была у него”»³⁰⁴.

И еще одному способствовала работа книготорговца: Блэр перестал покупать книги. Впрочем, это было не совсем так. «Теперь я покупаю их по одной, - писал Оруэлл, - от случая к случаю, и это всегда книга, которую я хочу прочитать и не могу ни у кого занять. И я никогда не покупаю мусор³⁰⁵. Сладостный запах ветхой бумаги потерял для меня свое очарование. В моем сознании он слишком близко связан с параноидальными посетителями и мертвыми мухами»³⁰⁶.