Джош

Джош не хочет смотреть, ему страшно, но его поневоле тянет вперед, да еще Билл и Рекс словно бы подталкивают сзади. Узенькая тропка в кустах, как бы протоптанная крошечными человечками, а дальше, там, где она кончается, небольшая вмятина в высокой траве, углубление вроде шалашика, и в нем бело-рыжий кролик, его передняя лапа зажата в железных челюстях капкана, и он отчаянно дергает ее, вытаращив в ужасе глазищи, только лязгает цепью и взрывает пыль. Рекс кричит:

- Надо же какой безмозглый! Глуп, как кролик. Всего-то пять минут прошло. Видел небось, как я его наставил. Бывают же такие тупицы. Даже темноты не дождался.

Джош стоял и не мог шевельнуться, не мог ни о чем думать, больше всего на свете желая упасть на колени и выпустить кролика на свободу, пусть хоть на трех ногах, мучительно жалея это маленькое существо, но не в силах сдвинуться с места.

Гарри протянул руку.

- Дай-ка мне палку, Джошуа. Палку давай! Он взял у Джоша палку и стал раздвигать ею высокую траву. Рекс вертелся у него под ногами.

- Не тронь его, Гарри. Дай мне палку. Это мой кролик. Я капкан ставил.

- Отстань. Дело мастера боится. Билл зашел сбоку:

- Маленький, а кровожадный.

Гарри расчесывал палкой траву, выравнивая вмятину-шалашик.

- Дай мне, Гарри. Это мой кролик. Ну дай же. Не будь жадиной.

- Это надо делать умеючи.

Нет, нет, нет, тетя Клара.

Вчера все было не так. И сегодня тоже.

Мы бы еще жили на деревьях и прыгали с ветки на ветку. Волосатые обезьяны, все в блохах. Но вы верите, что бог щелкнул пальцами, и вот они мы - люди, какой-то миг, и работа закончена. Нет, тетя Клара. Не так было. Все шло гораздо труднее. И наша заслуга гораздо значительнее. Мама говорит, бог в большей степени создан нами, чем создал нас. Почему я должен благодарить его за свое возвращение? Я вернулся сам. Благодарить за это его - значит умалять себя. Мы плачем и стенаем, мы бьемся за правду и страдаем и ненавидим себя за то, что не помогли несчастному кролику. И это и есть бог. Мама говорит, бог в нас самих, и, по-моему, она права. Я думал об этом, тетя Клара. Я много об этом думал.

Пусть я сгорю, я не могу иначе. Лучше я буду лить слезы по бедному кролику, чем уничтожать тысячи египтян только за то, что они поклонялись другому божеству. Что здешним ребятам жалеть кролика, если вы им говорите: все есть дело рук божьих. Просто, я думаю, есть такие ребята, как я, и есть такие, как они. Они тоже не могут иначе, они принимают все как должное и живут открыто, душой нараспашку, на солнце. Но если кто-то живет на солнце, то кто-то должен жить и в тени. И я, тетя Клара, выбираю для себя тень.

Вы замечательный человек, тетя Клара. Я так думаю, тетя Клара, я, честное слово, так думаю. Ведь каково вам было читать мои стихи. Ну, то есть вы же старая дева, никогда не были замужем, и все такое. А эти стихи, уж их-то не напечатают на детской страничке в субботнем номере "Геральда". И все-таки вы их поняли лучше, чем мой папа, вот что меня совершенно потрясло. И я теперь знаю, почему вы взяли их читать: просто думали, я их для этого и привез. А я в это время спал без задних ног. Да уж, тетя Клара, то-то вы, наверно, были потрясены. Но как же все-таки обстоит дело с кроликом? И со всем остальным? И в том числе со мной - помнится, когда я был маленький, я играл на солнце и поливал кипятком муравьев, которые ползали по нашему крыльцу. Какая ужасная игра. Но даже маме было все равно. Иначе откуда бы я мог взять этот чайник? Она же наверняка знала, чем я там занимался.

Можно я поплачу заодно и об этих муравьях? Поплачу теперь, раз не плакал тогда?

Вы-то садитесь за свою фисгармонию и играете гимны, и вам кажется, что так можно все исправить.

16

Обхватив колени, Джош сидит на земле и шмыгает носом, потому что не хватает твердости духа достать носовой платок. Куда это он забрался? В самую гущу. Сюда и солнце с трудом пробивается. Со всех сторон стена зарослей. "Настоящая змеиная страна, этот Райен-Крик. Просто Змеиная яма". Похоже, однако, что сегодняшнее утро эти пресмыкающиеся отвели для домашних дел вострят свои жала.

Мысли Джоша вернулись к событиям дня. Он поднялся на ноги. Стало немного легче.

Я поплакал о тебе, кролик. Кому-то было не все равно.

Высморкался.

Пожалуй, тетя Клара права. Так и сгореть можно.

Еще раз высморкался - словно автобус фыркнул.

Что обо мне подумают ребята? Только мне наплевать. Как это меня угораздило пойти на охоту? Я - и ружье, оружие... Да попади оно мне в руки, я бы против них же его и повернул. Бабахнул бы по тому месту, откуда ноги растут.