Джотто и ораторы. Cуждения итальянских гуманистов о живописи и открытие композиции

…я бы хотел, чтобы впоследствии меня воспринимали так же, как греческих творцов живописи и скульптуры, чьи выдающиеся произведения ты найдешь в этих книгах и кто подписывал свои произведения, которыми мы не перестаем восхищаться, такими неопределенными надписями как, например, «Апеллес или Поликлет работал над этим» (Apelles faciebat или Policlitus faciebat. – М. Б.), словно произведение искусства все еще не окончено и несовершенно, так что у художника всегда оставалась возможность для отступления и защиты от оспаривания критиков, говоря, что он как раз собирался усовершенствовать то, что требовалось, если бы его не прервали. Поэтому доказательством их скромного искусства служит то, что они все свои произведения подписывали, словно это их последние работы, будто они вырваны у каждого из них злым роком. Как мне кажется, не больше трех работ сохранили надпись в совершенном виде: «такой‐то сделал» (fecit. – М. Б.)[109].

В памяти же Петрарки этот ироничный и сдержанный отрывок превращается в exemplum художественной изворотливости:

Полагаю, что очень схожий тип прозорливости, хотя и выраженный другими средствами, был продемонстрирован неким художником, который никогда не признавал, что он полностью закончил какое-либо из своих изумительно совершенных работ; таким образом он оставлял себе свободу добавить или изменить что-то в любое время, и поскольку оценка зрителями откладывалась, и художник, и его работа представали в их сознании более великолепными и совершенными[110].

Возможно, искажение – это признак жизнеспособности.

То, что для Петрарки являлось, по крайней мере иногда, средством разъяснения собственного творчества, у многих его последователей стало лишь очередным тропом. Гаспарино Барцицца, рассуждая о том, как следует обучать юношу хорошему стилю письма, не рекомендует излишне его нагружать:

Курс, что ты описываешь – и которому в случае с успехами нашего Джованни ты следовал скорее стремительнее, чем для него было бы целесообразно, и конечно, чем я сам счел бы надлежащим – не следует доводить до того момента, когда занятия станут приводить его в уныние. Что до меня, то я бы сделал так, как поступают славные художники по отношению к тем, кто у них учится; когда мастерам нужно обучить своих подмастерьев, прежде чем те овладеют в совершенстве методом живописи, они следуют практике предоставления им некоторого количества превосходных рисунков и картин в качестве образцов (exemplaria) искусства, и с их помощью они могут достигнуть определенной степени развития даже самостоятельно. То же самое в нашем искусстве литературы… Я бы предложил Джованни какие-нибудь знаменитые письма в качестве образцов…[111]

Антонио да Ро, выдающийся миланский гуманист, говорит о значимости толкового обучения для искусства красноречия: