Джозеф Антон. Мемуары

Он, автор, встречи с которым с нетерпением ждал Майер, просил выпустить издание в мягкой обложке не позднее конца 1989 года, потому что, пока публикация не была осуществлена полностью, нельзя было рассчитывать, что утихнет шум по ее поводу. Депутаты парламента от Лейбористской партии, подобные Рою Хаттерсли и Максу Мэддену, целенаправленно старались предотвратить выход дешевого издания, чтобы ублажить своих избирателей-мусульман, и это была лишняя причина поторопиться. Нельзя было надеяться на мир, пока издательский цикл не пройден до конца. Коммерческих причин для отсрочки тоже не было. Книга в твердом переплете, до каких-то пор продававшаяся хорошо, почти перестала продаваться, исчезла из всех англоязычных списков бестселлеров и во многих книжных магазинах из-за слабого спроса просто отсутствовала. По обычным издательским меркам самое время было выпустить дешевое издание.

Были и другие доводы. Как раз тогда по всей Европе выходили в свет переводы романа – в частности, во Франции, Швеции, Дании, Финляндии, Нидерландах, Португалии и Германии. Дешевые издания в Великобритании и Соединенных Штатах выглядели бы как часть этого “естественного” процесса, и это, считала полиция, был бы самый безопасный образ действий. В Германии, после того как издательство “Кипенхойер и Витч” аннулировало договор, для публикации романа был образован консорциум издателей, книготорговцев, видных писателей и общественных деятелей под названием “Artikel 19”[95], и эта публикация должна была состояться после Франкфуртской книжной ярмарки. Если бы Питер Майер захотел создать такой же консорциум, чтобы, так сказать, размазать риск, это могло бы стать возможным решением. Прежде всего он хотел сказать Майеру – и сказал, когда встреча между ними наконец состоялась, – вот что: “Питер, вы одолели самую трудную часть. Проявляя огромное упорство, вы и все остальные сотрудники “Вайкинг – Пенгуин” проскакали с этой книгой почти весь маршрут, полный опасностей. Прошу вас, не спасуйте перед последним барьером. Возьмете этот барьер – покроете себя славой. Нет – ваша слава навсегда останется неполной”.

Встреча произошла. Его тайком доставили в Ноттинг-Хилл в дом Алана Иентоба, там его уже ждали Эндрю, Гиллон, Питер Майер и Мартин Гарбус. Никакого соглашения достичь не удалось. Майер сказал, что “постарается уговорить своих людей выпустить дешевое издание в первой половине 19go года”. Даты он не назвал. Больше ничего даже отдаленно напоминающего конструктивное сказано не было. “Искушенный в посредничестве” Гарбус на поверку оказался невыносимым человеком, жутко самодовольным и малополезным. Все это была зряшная трата времени.

Многое из того, что Майер писал в других письмах, отнюдь не было смешным. А кое-что было оскорбительным. Эндрю и Гиллон сообщили Майеру, что, постольку-поскольку автору позволяет его неустроенность, он работает над новой книгой “Гарун и Море Историй” – будущим подарком от отца десятилетнему Зафару Рушди. Майер ответил, что его компания не готова рассматривать возможность выпуска какой-либо новой книги Рушди до тех пор, пока она не изучит окончательный текст, чтобы понять, не вызовет ли книга нового конфликта. Когда его компания взялась публиковать “Шайтанские аяты”, никто в ней, писал Майер, не знал толком, что это за штука такая – Коран. И теперь приобрести еще одну книгу того же автора и, когда поднимется шум, признать, что не читали рукопись целиком, – этого они себе позволить не могут. Автору романа стало ясно, что Майер начал считать его виновником случившегося и возможным источником новых неприятностей.

Этот взгляд на него стал достоянием публики, когда газета “Индепендент” напечатала биографический очерк о Майере. Анонимный автор очерка, основательно пообщавшись с Майером, писал: “Майер, ненасытный читатель, некогда заявивший, что “у каждой книги есть душа”, проглядел под обложкой одной из книг религиозную бомбу замедленного действия. Рушди дважды спросили – первый раз до того, как “Пенгуин” приобрел права на книгу, другой раз после, – что означает скандально известная ныне глава “Махунд”. Его ответы были странно уклончивыми. “Не беспокойтесь, – сказал он среди прочего. – Она не так уж важна для сюжета”. “Боже мой, как это по нам ударило!” – воскликнул позднее один сотрудник «Пенгуина»”.

Уважаемый анонимный автор биографического очерка!