Джубал Сэкетт

— Она — Солнце, — холодно сказал я. — Солнце индейцев начи. Она принцесса.

— Охотно верю! — Он снова взглянул на нее. — Такая женщина! В таком месте!

Испанец раздражал меня, я схватил его за руку и хотел показать, куда идти. Он выдернул руку, потянулся к кинжалу, который висел на поясе, и уставился на меня.

Я передернул плечами:

— Тогда уходите. До поселков далеко.

Он выругался, потом улыбнулся:

— Я дурак. Вы говорили о пище?

Указав на нашу пещеру, я повел его. Оглянувшись, я увидел, что Ичакоми наблюдает за мной. Мне показалось, что она улыбается, и это почему-то еще больше разозлило меня.

Испанец не выглядел простым солдатом. Возможно, он возглавлял какую-нибудь уничтоженную экспедицию. Я спросил его об этом.

— Нет, — ответил он на мой вопрос, — не уничтоженную.

Он взял тушеное мясо, которое я ему предложил, и начал жадно есть.

— Мы повздорили, — объяснил он, немного насытившись. — Диего не желал идти дальше, а я хотел. Мы подрались.

— Он победил вас?

— Нет, я победил. — Он поперхнулся, глотнул воды, затем стал разглядывать кусок мяса, который ел, выбирая место, откуда откусить. — Я победил, — повторил он, — и эта собака Диего натравил на меня остальных.

Он ел, пил и снова говорил, размахивая рукой, в которой держал мясо.

— Они связали меня и собирались отвезти назад, чтобы обвинить в попытке мятежа. Это означало бы мою смерть. Смерть, слышите? И я убежал. Я вернусь и прежде всего расскажу мою историю, и тогда мы посмотрим! Больше того, — его глаза засверкали от удовольствия, — я смогу кое-что предложить.

— Взятку?

— Подарок. Очень своеобразный подарок. — Он улыбнулся мне. — Спасибо, мой друг, за то, что вы оказались здесь.

Испанец больше ничего не сказал, но возбудил мое любопытство. Он удивительно изменился. Немного отдохнув, утолив голод и жажду, стал совсем другим человеком.

— Вы можете подумать, что я поступил глупо, повздорив с Диего, — пояснил он. — Он командир, а я всего лишь подчиненный, но, если бы с ним что-нибудь случилось, я стал бы капитаном. Я всего лишь рядовой, а глупец Диего настаивал на выполнении его приказов. Он намеревался идти только до определенного места, но не далее, и избегать встреч с враждебно настроенными индейцами.

Торговля! Вот что его интересует!

— К черту торговлю, как говорите вы, англичане. Золото — вот чего хочу я! И знаю, где его найти! Золото!!! Я не мог заставить Диего понять это, и теперь рискнул всем. — Он взглянул на меня. — Человек, который не рискует, — глупец! Ребенок!

— Вам нужно золото, — усмехнулся я, — а Диего прежде всего думает о долге.

Он взглянул на меня с презрением:

— Долг? Это слово для рабов! Для слуг! Первейший долг человека — перед самим собой! — Его взгляд горел нетерпением. — Конечно, я хочу именно золота! За золото можно купить все, что пожелаете: власть, положение, женщин… все! — Внезапно он улыбнулся и произнес: — И женщины тоже могут все купить.

Испанец хитро глянул в мою сторону.

— По дороге сюда вы видели индейцев? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Видел лагерь, я обошел его. Дюжина вигвамов на берегу реки. — Он задумался. — Шесть или семь миль отсюда. — Его глаза стали неспокойными, он что-то оценивал. Что у него было на уме, я не знал. Казалось, он пытался определить, что мы здесь делаем и что имеем.

— Вы англичанин? — спросил он.

— Да, но родился здесь, в Америке.

— Если испанцы найдут вас, они бросят вас в тюрьму, — заметил он, — хотя я могу заступиться за вас. — Он откинулся назад и снова огляделся. — Диего тотчас же арестует вас и отправит в Санта-Фе, а оттуда в кандалах — в Мехико.

— Мы надеемся избежать этого, — спокойно возразил я. — И не станем дожидаться вашего Диего.

— Я мог бы замолвить за вас словечко. — Испанец явно что-то замышлял. — Если вы сделаете кое-что для меня.

— Как только придет весна, мы уйдем отсюда.

Оставив его вдвоем с Кеокотаа, я вышел из пещеры и осмотрел путь, по которому он прибыл. Цепочка его следов вела прямо к нам и просматривалась на большом расстоянии. Он буквально указал наше местонахождение. Если его преследуют, нас непременно обнаружат. Больше того, по его следу мог к нам прийти любой индеец. Серое нависшее небо обещало снег. Но даже ему не под силу сразу скрыть эту дорожку.

Когда я вошел в пещеру Ичакоми, она сидела у костра. Женщины работали, один из мужчин обстругивал наконечник стрелы. Я не переставал восхищаться, с каким искусством индейцы снимали тончайшую стружку, особенно при изготовлении крошечных наконечников, используемых для охоты на пернатую дичь.

Ичакоми взглянула на меня, и я сел у костра напротив нее.

Несколько минут мы молчали, потом я заговорил:

— Ты должна быть очень осторожна. Он оставил след, который увидит и слепой. — Она ничего не ответила, и я раздраженно заерзал на месте. — Он опасный человек. — Разговор, видимо, забавлял ее. Несомненно, она решила, что я ревную. Почему я должен ревновать? Он действительно беспокоил меня. — У него что-то на уме. Ты заметила, как он смотрел на тебя?

Ее глаза смеялись.

— У большинства мужчин что-то на уме, — усмехнулась она.

Щеки мои вспыхнули от нетерпения и раздражения.