Джубга!

Нам с дедушкой нравилось играть вместе. Это же замечательно, когда дедушки, бабушки и внуки получают удовольствие от совместного занятия или просто времяпрепровождения. Каждое утро, после завтрака, он, без майки, в шортах в разноцветную клетку, темных очках и белой кепке с надписью «Ейск», козырьком к небу, чтобы не оставить на лбу незагорелого пятна, приглашал меня на корт, именуя наши игры, дабы добавить серьезности, «тренировками».

В самое пекло на открытом пространстве, с желанием играть, пересиливающим все врачебные рекомендации, мы, взмокшие от пота, с пересохшими глотками, часами напролет били маленькими ракетками по маленькому шарику, стараясь, чтобы он угодил на противоположную половину маленького стола, испытывая при этом огромное удовольствие.

С каждым часом игры я набирал обороты: вспоминались ходы из прошлого, вновь ставился удар, корректировался прицел и я ощущал себя у стола все более уверенно. То же самое происходило и с дедушкой, но ему было несколько сложнее. В отличие от меня, он не больших габаритов, следовательно, от него требовалось больше движения: его два шага равносильны моему шагу и вытянутой руке. И в свои шестьдесят восемь он уставал чуть быстрее.

Я никогда не предлагал играть на счет. Во-первых, для меня всегда важнее сама игра, сам процесс, чем заработанные очки и выигранные или проигранные партии. Во-вторых, очевидно, что шансов на победу у меня было больше. Если проиграю первую партию, то выиграю последующие две. Дедушка начнет уставать, бить не концентрированно, откидывать шарик, и я буду вынужден лупить в стол, один за одним брать розыгрыши и иногда промахиваться, дабы подбодрить его и искусственно повысить уровень состязательности и накал противостояния. Признаю, это некрасиво и противоречит всем принципам fair play, но и меня понять можно. Если бы я выигрывал в восьмидесяти процентах случаев, то чувствовал бы себя ужасно. Наверное, чтобы меня незаслуженно не вписали в число великих игроков, необходимо прояснить, что я и сам промахивался довольно часто и к хитростям прибегал только в крайних случаях. А еще, как назло, мне довольно часто везло. В эпизодах, когда мяч должен был отправиться в аут, он каким-то чудом цеплял самый краешек стола.

–Ах, ты ж змий! Ну я же почти достал его. – С улыбкой негодовал дедушка. – Что ж ты все сопли та вешаешь, мальчишка?

–Видимо, это все кондиционер, а капли от насморка кончились. Сходишь сегодня в аптеку?

–Конечно. Надо будет еще стол побрызгать, на всякий случай.

Дедушка никогда не сдавался. В самых безнадежных партиях, он все – равно бросался за каждым мячом, стремился переломить ход встречи и до последнего верил в успех.

–Сдавайтесь! Поднимите белый флаг, и мы пощадим Вас.

–У нас нет и никогда не было белого флага. Играй давай и перестань присчитывать себе мои очки!

Порой я высоко подкидывал шарик, чем одновременно тренировал защиту и давал ему шанс провести отличную атаку, но этот, такой весь из себя беленький, плут предательски не хотел попадать на мою половину, а если и попадал, то везение, очевидно выжившее из ума, опять вставало на мою сторону: шарик просто отскакивал от моей ракетки на противоположную половину, принося очередное ненужное мне очко.

–Нуу, еп твою мать. Если уж такие не забивать, то можно и в сухую проиграть.

Уныние также не относилось к нему. Если он проигрывал, то проигрывал с улыбкой и с серьезным настроем на будущее.

–Обязательно купим стол на дачу. Там -то я тебя и уделаю.

Игры заканчивались одинаково: он подходил ко мне и приобнимал, счастливый, что сегодня удалось так хорошо провести время. Мы уходили с корта, и я чувствовал досаду, что некоторые розыгрыши, где он должен был зарабатывать очки, складывалоись не в его пользу. Но он шутил, и я вспоминал, что результат не имеет такого весомого значения, ведь на следующий день дедушка снова рвался в бой. Еще один день – еще одна игра, приносящая столько удовольствия и вводящая в состояние ребячества, столь положительно сказывающегося на людях.

За несколько дней до отъезда мы вновь подошли к столу. На стройке привычно велись работы: во все стороны крутился кран, молоток звонко бился о металл, на пару гудели перфоратор и сварочный аппарат. Жара, слегка волнующиеся листья и шарик уже в воздухе, на мгновение замерший в считанных сантиметрах над дедушкиной рукой, готовый вновь летать над столом, улетать за него, со всей мощью ударяться об одну из его половин и коснувшись сетки, прислушиваться к зову удачи: кому она благоволит сегодня, на чью сторону велит упасть, одному уготовив радость, а другому печаль.

–Может, партеечку? – предложил дедушка.

–С удовольствием.

Небольшая разминка и поехали. Каждый подал по пять подач, держался равный счет. Настал его черед подавать.

Шесть пять – в его пользу. Семь пять. Восемь пять.

– Готовься, внучок, подаю фирменную.

Девять пять. Десять.

– Опа! Ну что, сегодня ты в аптеку за каплями пойдешь?

–Погоди-погоди, сейчас я свою фирменную подам.

Одиннадцать пять. Двенадцать…

–Здесь попахивает разгромом. – ликовал дедушка.