Джуд незаметный

На следующий день обычный кристминстерский туман все еще окутывал город. С большим трудом можно было различить сквозь него стройную фигурку Сью, бредущую по направлению к вокзалу.

В этот день Джуду не хотелось идти на работу. Не хотелось ему идти и в город, где он мог случайно с ней встретиться. Он пошел в противоположную сторону, к унылой незнакомой равнине, где вода капала с ветвей на землю, где повсюду подстерегали кашель и чахотка и куда прежде он никогда не заходил.

— Сью ушла от меня… ушла… — шептал он, жалкий в своем отчаянии.

А Сью между тем доехала на поезде до шоссе на Элфредстон и пересела на паровой трамвай, который довез ее до города. Она просила Филотсона не встречать ее. Она хочет прийти в его дом, к его очагу добровольно, сказала она.

Для встречи они выбрали вечер пятницы, в этот день школьный учитель заканчивал уроки в четыре часа и освобождался от занятий до понедельника. По просьбе Сью кучер, которого она наняла в «Медведе», ссадил ее в конце дороги между живыми изгородями в полумиле от Мэригрин, а дальше покатил к школе только с ее вещами. Когда тележка на обратном пути встретилась с ней опять, Сью спросила кучера, открыто ли здание школы. Кучер ответил ей, что учитель дома и сам принял ее вещи.

Теперь можно было войти в Мэригрин, не привлекая особенно внимания. Миновав колодец и деревья, она подошла к красивому зданию новой школы на другой стороне лужайки и без стука открыла дверь. Филотсон стоял посреди комнаты и ждал, как было условлено.

— Я пришла, Ричард, — проговорила она, бледная и дрожащая, без сил опускаясь на стул. — Не могу поверить, что ты… прощаешь свою жену!

— Все прощаю, дорогая Сюзанна, — ответил Филотсон.

Сью вздрогнула, услышав ласковое слово, хотя оно намеренно было произнесено бесстрастно. Затем, собравшись с силами, она сказала:

— Мои дети… умерли… и так и должно быть. Я… почти рада… Они — плод греха. Они были принесены в жертву, чтобы научить меня, как нужно жить. Их смерть была первой ступенью к моему духовному очищению. Значит, они умерли не напрасно!.. Ты возьмешь меня к себе, Ричард?

Филотсон был так взволнован ее словами и тоном, что сделал больше, чем намеревался сделать. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

Сью едва заметно отпрянула, содрогнувшись от прикосновения его губ.

У Филотсона дрогнуло сердце — он снова ощутил в себе желание.

— Ты до сих пор чувствуешь ко мне отвращение!

— О нет, дорогой… я… озябла, в дороге было сыро, — встрепенулась она с виноватой улыбкой на лице. — Когда наша свадьба? Скоро?

— Думаю, завтра утром, пораньше, если ты действительно этого хочешь. Сейчас я пошлю к священнику сказать ему о том, что ты здесь. Я рассказал ему все, и он полностью одобрил наше решение, он говорит, что брак приведет нашу жизнь к полному благополучию. Но ты… уверена в себе? Ведь еще не поздно отказаться… если ты сомневаешься, хватит ли у тебя на это сил, понимаешь?

— Нет, нет! Я хочу, чтобы все было сделано как можно скорее. Сейчас же дай ему знать, что я приехала, сейчас же! Мне трудно все это, и ждать долго я не могу!

— Тогда поужинай и иди к миссис Эдлин, — там тебе приготовлена комната. Я скажу священнику, чтобы он был готов завтра к половине девятого, пока в церкви никого нет… Но не слишком ли это рано для тебя? Мой друг Джиллингем сейчас здесь. Он был настолько добр, что приехал из Шестона, чтобы присутствовать при венчании, хотя ему и трудно было отлучиться.

В отличие от женщин вообще, имеющих столь зоркие глаза на все материальное, Сью не видела ни комнаты, ни находившихся в ней вещей. Проходя через гостиную, чтобы положить муфту, она вдруг слегка вскрикнула и побледнела, словно осужденный на казнь преступник, неожиданно увидевший свой гроб.

— Что с тобой? — спросил Филотсон.

Крышка бюро была поднята, и когда она клала на него муфту, взгляд ее упал на лежавший там документ.

— Ничего… просто… забавный сюрприз, — ответила она, возвращаясь к столу и пытаясь смехом сгладить неловкость.

— Ах, вот что! — ответил Филотсон. — Разрешение на брак… Оно только что пришло.

Тут к ним присоединился Джиллингем. Он спустился из своей комнаты на втором этаже, и Сью, сделав над собой усилие, приветливо заговорила с ним о том, о сем, — словом, обо всем, что, по ее мнению, могло его заинтересовать, только не о себе, хотя больше всего Джиллингема занимала именно сама Сью. Затем она послушно поужинала и отправилась в дом по соседству, где для нее была приготовлена комната. Филотсон проводил ее через лужайку и у двери миссис Эдлин пожелал ей доброй ночи.

Старушка отвела Сью в ее временное жилище и помогла распаковать вещи. Среди них оказалась ночная рубашка с красивой вышивкой.

— А я и не знала, что ее тоже уложили! — поспешно проговорила Сью. — Никак не думала, что она здесь. Но ничего, у меня есть и другая. — И она достала новую, совсем простую рубашку из небеленого грубого миткаля.

— Но ведь та куда наряднее, — возразила миссис Эдлин, — а эта смахивает на библейскую власяницу.

— Так нужно. Дайте сюда ту, с вышивкой.