Джуд незаметный

С этой минутой чувства, переполнявшие его душу, навеянные одиночеством и поэзией места, обратились на этот отчасти созданный его воображением образ, и он увидел, что как бы он ни старался выполнить обет послушания, скоро он будет не в силах противиться желанию познакомиться с ней.

Он обманывал себя, что видит в ней лишь родственницу, поскольку существовали весьма веские причины, почему он не должен был и не мог относиться к ней иначе.

Первая причина состояла в том, что он женат, и, стало быть, это грех. Вторая — они были в двоюродном родстве. Не подобает брату и сестре влюбляться друг в друга, даже если обстоятельства благоприятствуют их страсти. Третья: будь он даже свободен, в таком роду, как его, где брак обычно сводился к унылой трагедии, союз между кровными родственниками и подавно не сулил добра, и трагедия унылая могла бы перерасти в трагедию жестокую.

Итак, он должен интересоваться Сью лишь как родственник и видеть в ней друга, которым можно гордиться, с которым можно поговорить, раскланяться, а там, быть может, и посидеть за чашкой чая, ограничиваясь в отношениях лишь строго родственными чувствами и доброжелательством. Пусть она будет ему путеводной звездой, источником вдохновения, соратницей в служении англиканской церкви и нежным другом.

III

И все же, несмотря на все эти сдерживающие причины, Джуда инстинктивно тянуло к ней, и он в первое же воскресенье отправился на утреннюю службу в кафедральный собор при Кардинальском колледже, надеясь увидеть ее, так как он узнал, что она часто там бывает.

Она не пришла, но после полудня погода прояснилась, и он решил дождаться ее. Он знал, что если она вообще придет, то должна пройти по восточной стороне зеленого квадратного двора, — только таким путем можно было войти в церковь, — и, пока звонил колокол, он ждал, стоя в дальнем углу. Она появилась за несколько минут до начала службы в потоке других прихожан, проходивших под стенами колледжа, и, увидев ее, он двинулся по противоположной стороне и последовал за нею в собор, радуясь, как никогда, что еще не представился ей. Смотреть на нее, оставаясь незамеченным и неузнанным, — этого пока было для него достаточно.

Он задержался у входа, и когда садился на место, богослужение уже началось. День был хмурый, печальный и тихий — один из тех дней, когда религия представляется необходимостью и для простых смертных, а не только роскошью для эмоционально утонченных и праздных. В тусклом полумраке, прорезанном слепящими снопами света, падающего из эркеров, можно было лишь с трудом различить молящихся, сидевших с противоположной стороны. Но он все же нашел среди них Сью. Едва успел он определить, где она сидит, как вступил хор и запели вторую часть «Блаженны непорочные в пути» сто девятнадцатого псалма, а орган перешел на патетический григорианский мотив.

Как юноше содержать в чистоте путь свой?

Это был тот самый вопрос, который занимал мысли Джуда в данный момент. Какой он безнравственный и никчемный! Дал волю животной страсти к женщине и на себе испытал ее плачевные последствия, потом хотел покончить с собой, а вместо этого пошел и напился. Могучие волны органной музыки захлестывали хор, и не было ничего удивительного в том, что Джуд, воспитанный на вере в сверхъестественное, был почти убежден, будто этот псалом не зря выбран заботливым провидением по случаю его первого посещения святого храма. На самом же деле это был обычный вечерний псалом, исполняемый двадцать четвертого числа каждого месяца.

Девушку, к которой он начал испытывать необыкновенную нежность, в это время овевали те же гармонии что наполняли и его слух, и мысль об этом приводила его в восхищение. Наверное, она часто приходит сюда, так как она и телом и душой предана церкви по роду своих занятий и образу жизни, то она должна иметь с ним много общего. Сознание, что наконец-то он обретет единомышленницу, которая много обещает как в смысле человеческих, так и духовных качеств, для впечатлительного и одинокого юноши было подобно росе Ермонской, и он до конца службы пребывал в состоянии полного восторга.

Правда, можно было бы сказать ему, что свежестью потянуло не только из Галилеи, но и с Кипра, но он решительно отверг бы такое подозрение.

Джуд выждал, пока она встанет с места и пройдет притвор, а затем встал и сам. Она не смотрела в его сторону, и когда он добрался до выхода, она уже ушла далеко вперед по широкой дорожке. Так как на нем был воскресный костюм, ему захотелось пойти за ней следом и представиться. Но внутренне он еще не вполне подготовился к такому дерзкому поступку, да к тому же — увы! — вправе ли он был поступить так, когда в нем пробуждалось запретное чувство?