Джуди. Четвероногий герой

Даже в неверном свете самодельной лампы (кусок газеты плавал в банке с кокосовым маслом) было видно, в каком плачевном состоянии находится их жилище. Стены и крыша были сделаны из бамбуковых жердей, покрытых пальмовыми листьями. Под нарами проросли тропические семена, а в воздухе, то и дело целым роем опускаясь на одну из жертв, кружили прожорливые местные насекомые. Кто смог бы заснуть в такой атмосфере?

Воздух был пронизан сыростью, запахом мокрого дерева и гниющей растительности, а ко всему этому скоро добавятся вонь пота и страха, порожденного бесконечными думами бессонных ночей. Где-то в темных джунглях раздавалось горловое кваканье лягушек, переговаривающихся между собой. Вопли и визг неведомых животных, отраженные деревьями, напоминали смех сумасшедшего. Иногда эти звуки раздавались где-то совсем близко, и это было жутко.

Теплая ванна, чистое полотенце, забота любимого человека, комфорт и домашняя еда — все эти нормальные явления обыденной жизни были сейчас за пределами мечтаний. В первую ночь мужчинам показалось, что они спали какие-нибудь считаные секунды — неожиданно грубый звук горна разнесся в зловонной хижине. Было еще темно, но не было сомнений в том, что этот звук должен был их разбудить. Жизнь на стройке начиналась в семь утра по токийскому времени. Здесь же, на Суматре, в это время было четыре тридцать — глубокая ночь. Для местной власти все японское было предпочтительнее, даже время. После звука горна в темной хижине начинали спотыкаться друг о друга люди, которые искали выход, чтобы успеть на построение. Эта тупая простота жизни отражала то, как опустились тут мужчины: не было надобности менять одежду (сменной попросту не было), не надо было обуваться (обувь была далеко не у всех) и брить густые бороды: для этого понадобилась бы острейшая бритва, но такого или хотя бы какого-нибудь инструмента ни у кого не было.

Под призрачным светом луны пленные строились для обязательного пересчета. Перед ними в полутьме виднелся дымок и слышался треск кипящего масла — это значило, что завтрак вот-вот будет готов. Первые предрассветные лучи просачивались в лагерь, и каждый мужчина получал в жестянку свою порцию серо-коричневого месива. Это и был завтрак — «онгл-онгл», как его здесь называли. Представлял он собой заваренный на воде крахмал — в холодном виде варево было похоже на желе из головастиков. Крахмал изготавливали из корней дерева кассава — тропического картофеля. Лишенный соли и сахара, онгл-онгл был практически безвкусен и не содержал витаминов и питательных веществ, разве что небольшую дозу углеводов. И это был тот рацион, на котором мужчины должны были выдержать целый день (а иногда даже дольше) тяжелейшего труда!

Рабочие бригады были разбиты на группы в зависимости от выполняемых функций. Одна группа мужчин отправлялась вглубь джунглей с целью построить новый лагерь, куда потом перейдут рабочие, закончившие предыдущий участок. Вторая, бо`льшая группа должна была делать насыпь для железнодорожного полотна — вручную копать песок и влажную землю, а потом перетаскивать это в плетеных корзинах на место строительства. Это была работа для самых выносливых, и она часто поручалась ромушам, местным рабам, большинство из которых было привезено сюда с соседнего острова Ява. Но и они уже напоминали живые трупы.

Были и другие работы: валить лес для прокладки железной дороги, погружать рельсы и шпалы в вагонетку или устанавливать шпалы на уже готовых участках насыпи, класть поверх них рельсы, скреплять их между собой.

В четвертом лагере люди распределялись по группам японским капралом, который смотрел, подходит ли человек для той или иной работы. Лес Сирл был одним из счастливцев: его и еще тридцать мужчин послали вперед для постройки следующего лагеря. Фрэнк Уильямс и Джуди удостоились тяжелейшей работы по разгрузке и укладке рельсов.

С самого первого дня жестокость и отношение к человеческой жизни, как к чему-то незначительному, шокировало всех. Работа сопровождалась командами: «Кура! Кура! Кура!» Немногие знали, как это слово можно перевести на английский, но скорее всего оно переводилось как: «Эй!» На строительстве адской железной дороги это могло значить примерно следующее: «Пойди сейчас же в амбар и возьми…»

Для нового лагеря японские инженеры выбрали место у ручья. Первым заданием было очистить территорию от растительности, вырубить бамбук. Тот был толщиной в человеческую руку и достигал шестидесяти футов в высоту.

Связанные вместе при помощи лиан, побеги бамбука образовывали блоки, из которых формировался каркас хижины; после он накрывался связками растительности из джунглей. Все приказы прекрасно понимались пленными, хотя и озвучивались на языке, которого они не знали. Но тут вариантов не было. Если пленный не понимал приказ или делал не то, что нужно, то конвоиры прибегали к жестокому наказанию.