Джуди. Четвероногий герой

Пленные, конечно, могли жаловаться на то, что недоедают, но ромушам пропитание вообще не предоставлялось. Ровным счетом ничего. И каждую ночь после адского дневного труда они должны были ночевать в джунглях. Они в буквальном смысле использовались как живая сила, а потом просто списывались, как только сильно ослабевали или заболевали и уже не могли двигаться.

Заросли были завалены трупами, на которые тут же набрасывались любители падали: крысы, гигантские игуаны, тигры. Повсюду лежали обглоданные скелеты ромушей. И для Джуди кости с остатками плоти, разбросанные повсюду, были искушением, особенно если учесть, что никакой пищи она не получала. Но главным вопросом для нее оставался следующий: как она может защитить любимую семью от участи, постигшей многих ромушей?

Глава 19

В конце трудового дня снова раздавали питание. На этот раз рис был свален кучкой, а в водянистом супе плавали несколько корешков маниока и стручок-другой окры. Вечерний прием пищи сопровождался болью во всем теле, но долгими ночными часами каждый пленный мучился еще и от голода.

Джуди, конечно, никаких пайков не полагалось. Но Фрэнк и другие товарищи не оставляли ее голодной. Эмоциональная связь между Джуди и Фрэнком была настолько явной, что друзья начали опасаться, как бы не случилось так, что если Джуди заболеет и умрет, то та же участь постигнет и ее хозяина. И наоборот: если с Фрэнком что-нибудь случится, Джуди не сможет перенести этого. Можно было сказать, что линия жизни у них одна на двоих. Поэтому при каждом приеме пищи маленькая порция риса откладывалась и для собаки, что позволяло ей выжить.

Вся компания Джуди — моряки, авиаторы, пехотинцы — надолго запомнила жизненный урок: внешнее отражает внутреннее. Это было очевидно для каждого военнопленного. Те, кто падали духом, наиболее часто погибали в неравной борьбе или попадали в «госпиталь», откуда потом мало кто возвращался. Было жизненно необходимо следить за собой, помнить о чистоплотности. Хотя здесь, в ободранном лагере для строителей адской железной дороги, было мало шансов держать тело и мысли в чистоте.

В четвертом лагере «банные процедуры» проходили в спокойной грязной реке. Помыться можно было только вечером. Для этого необходимо было пробраться через темный лес, огибая наполовину погруженные в топь стволы деревьев. Это было тяжелейшее мероприятие для тех, кто работал почти до полусмерти и чувствовал лишь жгучее чувство голода.

Такая мрачная реальность сопровождала первые дни их пребывания на «ненасытной» стройке суматранской железной дороги. Однако на носу был сезон дождей, и узники поняли, что это неплохая альтернатива речному купанию. Стоило немного подождать, скоро, словно занавес, откроются небеса, и ливневые потоки заменят им душ.

Пленники часто сравнивали свою нынешнюю жизнь и прежнюю, вспоминали, как исследовали голландские помойки в Паданге, как получили посылку от Красного Креста в Глогоре, как им дали Библию в Дорожном лагере. В Глогоре Фрэнк мог себе позволить даже отложить немного сахара из дневного рациона — грубого, коричневого местного сахара. Невероятно, но при помощи сахара можно было мешать японцам вести войну. Как только конвоир поворачивался спиной, они всыпали несколько ложек сахара в бочки с авиационным топливом и в емкости с бензином, которые разгружали. Считалось, что сахар препятствует реакции горения в двигателе. При нагревании он превращает содержимое в грязь, которая липнет к внутренним стенкам двигателя. Но настоящее разрушение происходило тогда, когда мотор остывал: вместе с ним остывала и сахароза, становясь твердой, как камень, и забивая все «артерии» двигателя.

Такой поступок в Глогоре мог повлечь за собой наказание клеткой, здесь же за это грозило избиение до смерти острым концом лопаты. Тем не менее риск с целью испортить вражеский самолет был оправдан. Но это можно было сделать в Глогоре, не здесь.

После долгой ночной борьбы с голодом следующий день в четвертом лагере начинался, как и предыдущий. Единственной интригой был вопрос, каких надзирателей поставят над бригадой сегодня. В четвертом лагере, как и в большинстве других, корейцы были гораздо более злыми и садистски настроенными.

В 1910 году Корея, которая до этого являлась независимой страной, была полностью аннексирована императорской Японией. Большинство корейцев воспитывались в презрении к японским оккупантам, а те, кто были наняты японской армией, представляли собой отбросы общества. Им нечего было терять. Они поставили на оккупантов и полностью от них зависели. Они получили униформу, оружие и… право даровать жизнь или смерть. Но никакой милости ожидать от них не приходилось. В противоположность им некоторые японцы испытывали сочувствие к военнопленным, ведь те были воинами и знали, что такое честь.