Джуди. Или история моих перемещений (СИ)

Шесть карточек на учительской половине экрана отображаются картинкой вверх, на ученической — вверх рубашкой.

— Нажми на любую из карточек, она перевернется. Тебе нужно будет только повторить название животного. А когда запомнишь, сможешь назвать их сам.

Борис выбирает одну из карточек.

— Обезьяна, — говорит программа по-английски.

— Monkey, — повторяю я.

Борис молчит. Я готов провалиться сквозь землю.

— Ты ведь можешь сказать «обезьяна» по-русски, а по-английски даже еще проще, попробуй-ка… Monkey. Это совсем легко.

Мальчик, кажется, собирается открыть рот, но тут вмешивается его мама. Знакомая ситуация… неприятно знакомая. Но эту женщину я точно вижу впервые, а значит и обидеть не мог. Она вовсе не выглядит рассерженной, скорее, наоборот… Оказавшись в поле видимости камеры, она начинает оправдываться:

— Простите, я не предупредила, надеялась, что все обойдется… В новом месте будет по-другому, понимаете?

— Здравствуйте, миссис…

— Миссис Уайт, здесь у нас такая фамилия.

— Миссис Уайт, что случилось? О чем вы не предупредили? — уточняю я, стараясь вложить в голос максимум доброжелательности и улыбаясь во все кошачьи усы.

— Дело в том, что… У Бориса в школе… не здесь, а в нашей старой школе… случилась одна неприятность на уроке английского языка. Все дети учили язык с первого класса. Борис тогда много болел, отстал по многим предметам. С остальным мы справились, а вот английского у нас в семье не знал никто… Я теперь тоже учу его здесь, в Четтервиле. Несколько раз учительница просила Бориса читать или отвечать на уроке. Он, конечно делал ошибки, а другие дети его высмеивали. И он замолчал. Больше не вымолвил ни слова по-английски. Мы думали, он упрямится, ругали, наказывали. Но он как-будто просто не может себя заставить, даже если знает ответ. Открывает рот, а ничего не выходит. А если требовать, начинает плакать от безысходности. Так он и сидел на уроках… молча.

И тут мне в голову пришла идея.

— Что ж, я вас понял. Но чтобы учить английский, говорить совсем необязательно.

— Как это? — в растерянности переспрашивает она, убрав прилипшую светлую прядку со лба; от волнения на ее лице выступили видимые капли пота.

— Сейчас увидите. Только обещайте мне, миссис Уайт, что с этого момента вы не будете настаивать, чтобы Борис говорил по-английски.

— Обещаю, — отзывается женщина, скорее из-за шока, чем искренне соглашаясь.

— А ты, Борис, обещай говорить, только если сам захочешь мне что-то сказать.

Он решительно кивает и, кажется, даже немного оживился.

— Я буду показывать тебе карточки и сам называть, кто на них нарисованы. Если я говорю все правильно, хлопай в ладоши, а если ошибаюсь, не делай ничего.

Показываю карточку льва, называю " a lion". Борис одобряет мои старания звонким хлопком. Так прохожусь по всем шести карточкам, а потом указываю на самого Бориса — «a boy». Он хлопает, смеется, темные брови весело изгибаются. Мое сердце вдруг подскакивает вслед за ними, тянется вверх и присоединятся к радости ребенка. И главное, теперь я осознаю — он знает больше, чем я предполагал. Но насколько больше?

Дальше начинаю делать ошибки, сначала называю обезьяну медведем, кролика львом, а собаку кроликом.

Борис ничего не делает, но я вижу, что ему стоит усилий сдержаться. Он негодует молча, затем, добиваясь справедливости, начинает махать руками.

— No? — удивленно переспрашиваю я после каждого провала.

И вот из его рта вырывается первое, еле слышное «no».

Теперь я называю животных своими именами, но делаю ошибки в произношении. Посмотрим, заметит ли это ученик. Пока я твердил слова верно, у Бориса было достаточно времени, чтобы их хорошо запомнить, даже неосознанно.

Вместо «манки», говорю «монкей», «рэббит» превращается в «раббит».

И здесь возмущение окончательно берет верх. Он начинает меня исправлять. Сначала робко. А потом все смелее и настойчивее. Вслух! К середине урока Борис верно произносит все слова с карточек. Я говорю, что у него получается даже лучше, чем у меня. И мы решаем снова попробовать познакомиться с моими друзьями…

Теперь Борис с удовольствием повторяет за ними, смакуя английские звуки, а в конце с удовольствием представляется сам. Мы все водим торжествующий виртуальный хоровод, а Борис хлопает в ладоши. У него получается. Его приняли.

Идем дальше по плану. В какой-то момент я забываю, зачем здесь сижу, кроме того, чтобы жать на кнопки, потому что мои разъяснения уже почти не нужны. Борис — понятливый и сообразительный мальчик.

— Мяу, — растягивает кот Грей, вгоняя меня в краску напоминанием, как долго я молчу; хорошо, что этого не видно.

— Что? — переспрашивает Борис.

— Продолжай, продолжай, — пытаюсь выкрутиться. — Мяу — это значит, что все хорошо. Я же кот.

Программа предупреждает, что до конца урока осталось пять минут, но мы успели выполнить только три запланированных упражнения из девяти. Наверное, я получу нагоняй от начальства.

Стараясь не выдать разочарования, прощаюсь с учеником до следующего раза, хвалю его за успехи, объясняю задание на дом.