Джулиус и Фелтон

Минула неделя. Мы с Джулиусом прогуливались по Променаду, изредка перебрасываясь обыденными фразами. За эти дни мы ни разу не обсудили толком события, произошедшие в уединенном доме братьев Уайтби и, несмотря на то что мне бы этого хотелось, настроения начинать серьезный разговор не было.

– Я получил письмо от мисс Прайд, – вдруг заговорил Олдридж. Соленый ветер играл с его волосами, несмотря на тщательную укладку, вьющимися от влажности. – Ее брат скончался, не приходя в сознание, три дня тому назад.

Мы уехали от Уайтби не сразу, Айзек уговорил нас погостить, видимо опасаясь рецидива, хотя Джулиус уверял, что Озу ничего не угрожает. Понимая, что умирает, Эдгар нашел способ перенести свою душу в другое тело, что спровоцировало волну необъяснимых случаев, списанных впоследствии на тот самый полтергейст, ставший причиной нашей поездки. Отчаянная жажда жизни толкала его на новые и новые попытки. А потом Эдгар обнаружил идеально подходящее тело – Оза Уайтби. Но ничего бы не случилось, если бы не помощь загадочной незнакомки…

– Филипп, – Джулиус сбавил шаг, внимательно оглядываясь на меня. – Когда Эдгар пытался завладеть тобой, он ведь открыл тебе свой разум. Ты видел все, что когда-либо видел или чувствовал он. Так?

Мне неприятно было об этом вспоминать, и я неопределенно пожал плечами.

– Ты видел женщину, которая помогла ему?

Я покачал головой:

– Не уверен, мне было не до того.

На самом деле я солгал, не знаю зачем. Интуитивно. Быть может, Джулиус заметил это, но не настоял на честном ответе. Вместо этого он сменил тему, тем более мы как раз возвращались обратно.

– Айзек Уайтби открыл галерею картин. Не хочешь зайти? Слышал, ты послужил моделью для центрального полотна.

Мне почудилась ирония в его голосе. Неужели он знает? Вспыхнув до корней волос, я обогнал компаньона, бросив через плечо:

– Я не любитель искусства, прости. И вообще, пора в офис, вдруг пришли клиенты.

Я услышал, как Джулиус тихо усмехнулся.

Айзек был отличным художником, как говорят, талантом от бога. Но если кто-нибудь из знакомых догадается, что я позировал ему обнаженным, пусть и со спины, останется только собрать вещи и перебраться в Австралию. Или еще куда подальше.

Хотя на самом деле я был даже немного польщен.

Дело № 11. Холоднее льда

Раньше я не задумывался о многих вещах, жил так же, как сотни и тысячи сверстников: учился, встречался с девушками, считал, что мои проблемы – самые ужасные в мире, пока не произошла по-настоящему значимая трагедия и не разрушила мою тщательно выстроенную уютную вселенную. Тогда я первый месяц работал в редакции газеты и, вернувшись домой с очередного провального репортажа, узнал, что отец умер. Так бывает: кажется, окружающие будут существовать всегда, как часть мира, незыблемые и постоянные. А потом они уходят, и все вроде бы остается прежним, но внутри ломается какой-то винтик, который уже не починить. Ты живешь дальше, научившись обходиться тем, что осталось. Или не научившись.

Много раз я желал поговорить об этом с Джулиусом, найти запоздалое утешение в его спокойном уверенном голосе, который непременно сказал бы, что все будет хорошо. Все ведь уже хорошо, только я упорно цепляюсь за отболевшую рану. А потом гляжу в его серьезные темные глаза и понимаю, что до сих пор по-мальчишески считаю свои беды самыми страшными. Почему-то рядом с ним я снова ощущаю себя двадцатитрехлетним мальчишкой, которым и должен быть, но уже не могу.

Ужин у Гаррисонов давно стал пятничным ритуалом, чем я откровенно пользовался, не желая питаться в окрестных забегаловках, открывшихся на каждом углу к началу туристического сезона. Блэкпул в это время года становится Меккой для отдыхающих со всей Англии, чему способствуют приятный приморский климат, море и радующая глаз зелень, превращающая город в настоящий сад. Сегодня миссис Гаррисон расстаралась на славу, накрыв стол на крытой веранде, в окружении весенних цветов и благоухающих кустарников. Женщина не раз повторяла, что для нее нет большего счастья, чем видеть мужа и его друзей довольными и сытыми, и лишь одно снова ее огорчило – отсутствие за столом Джулиуса, ставшее привычным.

– Если однажды он все-таки придет, – совершенно серьезно сказал детектив, – я брошу курить. Ей-богу, даю честное слово!

Оливия хмыкнула: видимо, не раз слышала подобные заявления из его уст. Впрочем, Гаррисон был уверен, что исполнять обещание не придется. Мы меж тем перешли к чаю со свежей выпечкой, и в воздухе поплыли соблазнительные запахи ванили и сдобы.

– Каким делом вы сейчас занимаетесь, Филипп? – поинтересовался Гаррисон с искренним интересом, когда мы остались с ним вдвоем. Я осторожно поставил фарфоровую чашечку – точно такая же сейчас особенно смешно смотрелась в огромных ручищах инспектора – на блюдце:

– Никаким. Джулиус, кажется, впал в депрессию, насколько это понятие к нему вообще применимо. Отказывается от всего, распугивает клиентов. Ума не приложу, что на него нашло.