Джуна

Конверт с таким номером тут же был вскрыт в Москве... Цветная открытка, а на ней — детская карусель. Разрозненные кусочки мозаики тут же сложились в единую картинку. Все объяснилось. Ну разумеется! Площадка с круглым в центре. Глаз деревянного коня. Его острые уши. А на заднем плане остроконечные крыши старых зданий. Застройка такая плотная, что кажется, здания соединены между собой.

Заключая рассказ об эксперименте, предоставим слово Джуне, ибо у меня особое мнение на сей счет. «Эксперимент этот проводили не шарлатаны, — говорит она, — а серьезные физики-теоретики, пытающиеся объяснить поразительные явления человеческой психики. Арбитром же эксперимента выступала директор программ парапсихологии университета Джона Ф. Кеннеди Мэри Кей Райт-Малер. Она и выставляла потом мне оценки по восьмибалльной системе. 0 — низшая оценка, выставлялась, когда не было никаких совпадений видения с реальностью. 8 — когда было «хорошее совпадение, с правильной аналитической информацией о характеристиках, названием или описанием функций». Восьмерки я удостоилась 18 раз из 33, то есть много больше половины. Столь же успешно прошел и второй эксперимент».

Джуну веселит, что кроме опубликованного в журнале научного отчета об эксперименте американцы выпустили и видеофильм. На продаже кассет американцы хорошо заработали. Джуне даже видеокассета не досталась, пришлось потом откуда-то переписывать. Зато ей прислали ксерокопию журнальной статьи.

Вероятно, такая скаредность смешна. Я о другом.

Вот и мелькнуло слово «парапсихология» применительно к этому эксперименту. И, учитывая год, когда он проводился, и некоторые условия его, думаю, подоплека его не так проста. Я далек от мысли, что американские ученые обязательно были агентами ЦРУ и выполняли особое засекреченное спецзадание. Такого рода представление об американцах мало чем отличается от представления о сумасшедшем ученом в окружении колб с кипятим радием — это тоже образ из комикса.

Эксперимент мог иметь иную цель: по ходу научных опытов исследовать действительные способности человека и состояние парапсихологии в СССР, в частности, возможности Джуны, о которых множились слухи. Иным способом изучить ее возможности не могли: ведь за границу Джуну тогда не выпускали.

На особые размышления наводит описание открытки, выбранной для опознания. Какая-то карусель. Деревянная лошадка. Старые дома невдалеке. Дело не в трудности опознания подобных объектов, а как раз в их особой неосознанной узнаваемости, так сказать, «культурной архетипичности».

Деревянная лошадь и каменные стены. Это ли не Троянский конь и гомеровская история? Может быть, кое-что зная о Джуне, а заодно исследуя ее психику, американцы хотели обратиться именно к архаическим пластам ее сознания? Своеобразную шутку предположить трудно: американцы, даже самые образованные,

знают классику в адаптациях и пересказах. Они не владеют материалом настолько, чтобы над ним шутить.

Ладно, пусть вопрос останется вопросом. Пусть и в маленькой деревянной лошадке с детской карусели скрывается некая тайна.

Я, Царица Евгения Джуна

Лес, где солнце не видно сквозь ветви

Как предугадывают поэты чужую судьбу! Пишут о себе, а получается, что в стихах зашифрована не только их собственная судьба, но и судьбы других людей. Или у поэтов есть что-то общее с прорицателями и ясновидцами? Есть, несомненно есть.

Поэты и прорицатели — два разделившихся рукава одной реки. И те и другие говорят обиняками, намеками, сравнениями. И те и другие равно свободно заглядывают и в прошлое, и в будущее, используя в качестве магического зеркала свою душу и свое подсознание.

Они бы не разделились, так и продолжали бы прорицатели облекать увиденное в поэтическую форму, так бы и пророчили поэты, складывая строки, подыскивая звучные рифмы. Они разделились по единственной причине, хотя очень важной.

Причина эта таится не в прошлом и не в будущем. Причина эта — отношение к настоящему. Для кого-то необходимость быть услышанным, немедленно понятым пересиливает прочие необходимости. Для других важнее иное.

Если попытаться объяснить, чем различаются пророки и поэты в нескольких словах, следует сказать так: для поэта главное — высказаться, для пророка — сказать. И потому их пути разошлись. Поэты рвутся в политику. Они хотят повелевать, отдавать приказы, которым тут же будут подчиняться. Пророки политики сторонятся. Предсказание — не приказ, желающий прислушаться прислушается, а противящийся... Его поджидает судьба, которую он мог бы попробовать изменить и которую не изменил, ибо не прислушался к высказанному пророком.

И все же поэту легко простить его жажду сиюминутного успеха, странную для человека, переполненного великими силами, суетность, простить за его стихи, где сказано о тебе самом. Особенно это потрясает, когда стихи написаны много веков назад, а звучат будто вылились на бумагу вчера:

Земную жизнь пройдя до половины...