Джуна

Стол, на нем препарированная крыса, сердце не бьется. А возле стола Джуна, чуть подальше наблюдатели, ждущие... Чего? Кто ведает, что больше бы устроило присутствующих — полная неудача, блестящая победа над смертью? Или они ждали фокусов, пассов иллюзиониста, изящно обставленного обмана — кто, даже на дух не переносящий цирк, не любит двух главных цирковых фигур — клоуна и фокусника? А когда искусство иллюзиониста и клоунада соединяются в одном лице, тем более любопытно.

Они стояли и ждали, ученые, исповедующие методы точных наук, физики, математики. Вряд ли они испытывали неприязнь к странной врачевательнице, затеявшей странный эксперимент. Просто перед ними была чужачка. Этакая фантазерка, вторгающаяся без инструментов и приборов в святая святых. В совершенное создание природы? В нерушимую череду жизни и смерти? Нет, подобное бы простили, посчитали необдуманной авантюрой. Она вторгалась в храм науки, где постигают природу с помощью техники, основываясь на ее же, природы, вечных законах — физике, химии, физиологии.

А Джуна не имела времени рассуждать и бояться. Любое промедление будет расценено как провал. Руки ее раскрылись над мертвым телом, куда следует вернуть жизнь. И вдруг рядом она увидела другие руки, столь похожие на ее собственные, знакомые ей, как свои. Руки отца.

Пассы. Еще пассы. Джуна повторяла движения, которые, кроме нее, не видел никто из присутствующих. Отец показывал, что следует делать. Их руки трудились вместе.

Мертвое сердце вздрогнуло. Раз, другой. Стало биться. Смерть отступила.

Это была победа. Молчаливые и, кажется, безразличные дотоле наблюдатели радовались, обнимали, хвалили. Джуна выиграла двойной поединок — со смертью и с людьми. Но ведь она была не одна. Ее поддержал отец. Джуна не слышала, что ей говорят, она мысленно благодарила отца.

Испытание выдержано. Она теперь своя в научно-исследовательском институте, в экспериментальной лаборатории. Здесь ее постоянное рабочее место, здесь она по праву носит звание старшего научного сотрудника.

Работа, товарищи, знакомые, сослуживцы. Широкий круг общения. Дом всегда открыт для гостей. Зарплата ученого, научного сотрудника, даже и «старшего», мала, но она любит приветить, напоить чаем, накормить проголодавшегося.

Кажется, размеренная, наполненная работой жизнь может продолжаться долго. И неожиданно все рушится. «Аномальное явление», — заклеймили ее. И не в частном разговоре. Таково мнение уважаемой, популярной у читателей «Литературной газеты».

Снова молчание. На сей раз — молчание родного института, товарищей, сослуживцев. Некоторое время ей еще разрешали работать (о том, чтобы встать на защиту, выступить публично с опровержениями, и речи быть не могло). И внезапный приказ об увольнении. На дворе 29 марта 1985 года. Вечных защитников и ходатаев Н. К. Байбакова и Г. И. Марчука нет в Москве.

Сначала ей предлагали уйти по собственному желанию, намекали — так лучше всем. Заявление Джуны начиналось со слов: «Прошу уволить по Вашему желанию... »

И словно опустились на окнах тяжелые пыльные шторы, отгородившие от мира. Непроглядная темнота. Вязкая тишина. Ни возможностей для работы, ни перспектив куда-либо устроиться. Без денег. С маленьким сыном.

Отвлечемся, взглянем на ситуацию со стороны. Неужто приказ об увольнении, сочиненный сотрудником отдела кадров по звонку некоего безвестного чиновника, ставил такие уж непреодолимые преграды? В конце концов, предлагали нейтральную, благообразную формулировку — собственное желание работника, статья КЗоТа такая-то. Разумеется, канцелярские дебри, стискивающие пространство, подобно заколдованному лесу, протягивающие к человеку страшные искореженные ветки, — опасность почти непреодолимая.

Какая бы запись ни украсила трудовую книжку, при поступлении человека на новую работу очередной кадровик обязательно звонил туда, где человек работал прежде, узнавал подоплеку ухода. И разные служебные характеристики оставались простыми бумажками. Характеристики характеристиками, да дело не в них. Но это касается обычного среднего человека. Джуна — особый случай. У нее были высокие покровители и защитники, а если они отсутствовали в данный момент, то спустя неделю, большее — месяц они опять сядут за стол в служебном кабинете и перед ними окажется телефон. Только сними трубку с рычага и набери нужный номер.

И все-таки Джуна понимала, что почти обречена, и выразила свое понимание во фразе официального заявления: «По Вашему желанию». Слишком большие силы боролись против нее. В первую очередь против выступало время, исторические обстоятельства. За увольнением Джуны и вылившейся на нее с газетных страниц клеветой стояла большая политика, государственный расчет, международные отношения.