Джуна

Нет, ни на следующее утро, ни через день, ни даже через месяц ничего похожего не случилось. А 26 апреля следующего, 1986 года произошел взрыв на Чернобыльской атомной электростанции. Официально о нем объявили лишь 28 апреля. Власти скрывали не только размеры самой трагедии (которые в полном объеме были попросту неизвестны), скрывали сам факт взрыва.

Джуна почувствовала грядущую беду еще до страшных событий. Но и она не в силах была прочитать явившиеся ей образы и картины, интерпретировать их. Лишь после взрыва она поняла: механизм предвидения диктовал ей не

«АС», он диктовал «АЭС». Следовало буквенные обозначения перевести в звуки. Разгадывать предсказания — наука не менее сложная, чем сложное искусство предсказывать. Это походит на разгадывание детской головоломки, которая очень подходит к данному случаю.

А, И, Б Сидели на трубе.

А — упало,

Б — пропало,

Кто остался на трубе?

Атомный реактор четвертого блока, из которого, словно из адской трубы, извергались клубы страшного пламени и радиоактивная гарь. Все порушилось, все пропали. Кто же остался, в конце концов? Последствия аварии сказываются до сих пор. Будут они сказываться еще десятилетия. Страшные цветы-мутанты уже растут на этой бедной земле, многоголовые и многоногие животные бродят там.

Предсказание не было прочитано. Да и кто бы поверил Джуне, догадайся она о смысле увиденного внутренним взором? Пророкам и провидцам не верят. И низвергаются государства, гибнут люди. Напрасно вещая Кассандра выкрикивала ужасное предсказание: «Вижу великую Трою поверженной в прах!» Ее слушали и не услышали. Троя смешалась с прахом земным. И если жители Трои не верили, что она когда-нибудь падет, люди будущего не верили, что Троя когда-то существовала.

Обретает в этом мире только тот, кто верит и умеет читать символы, в которых зашифровано знание. Генрих Шлиман поверил, прочитал древние сказания, как читают исторический документ, и обнаружил развалины великого некогда города.

«Друзей моих прекрасные черты»

Для названия главы, посвященной много -численным и верным друзьям Джуны, а также людям, с которыми она общалась и с которыми связана глубокой душевной приязнью, недаром взята строчка из стихотворения Беллы Ахмадулиной. Дружба ее с Джуной достойна отдельного рассказа, но именно Ахмадулиной принадлежат слова, которые лучше научных статей и монографий определяют сущность героини этой книги.

«Мне кажется, Джуна есть привет нам от чего-то, что не вполне можем понять, но тем не менее чему мы вполне можем довериться, — пишет поэтесса. — Ну а, собственно, почему мы, человеки, должны так не доверять собственным способностям? У нас есть много чудес, у нас есть Пушкин, у нас есть Цветаева; и Джуна — еще одно доказательство того, что сфера человеческого мозга, вообще человеческих дарований и всего нашего устройства, все-таки находится в области какой-то дымки и тайны. И, может быть, не нужно каким-либо грубым способом пробовать проникнуть в происхождение этого тумана. Просто будем радоваться тому, что ее талант есть, потому что всегда, пока, в крайнем случае, я живу на белом свете, я считаю лучшей своей удачей разглядеть в другом человеке дар. Это всегда — талант другого человека есть дар свыше этому человеку и через этого человека — нам. И вот мне кажется, что надо принять этот дар в доверчивые и признательные ладони и любить Джуну».

Можно с полной определенностью сказать, хотя судьба не слишком баловала Джуну, тем не менее она — счастливый человек. На ее жизненном пути встретилось много хороших, интересных людей. Некоторые появлялись ненадолго и уходили, оставив о себе неизгладимую память. Так было, например, с Владимиром Высоцким. Джуна вспоминает встречу с ним в июле 1980 года. Талантливый, яркий, обаятельный, душа сразу распахивалась навстречу ему. Тем горше было Джуне видеть, что он живет и работает, не щадя себя, сжигая остатки здоровья. Джуна уговаривала его ненадолго остановиться, чуть-чуть повременить, не пить хоть несколько дней. Он не внял искреннему совету, а иначе как советом ему Джуна помочь не могла.

Как не могла она помочь и кинорежиссеру Андрею Тарковскому, с которым познакомилась, а вскоре и подружилась после своего переезда в Москву. Говорить о высокоодаренных людях, что их духовная организация тоньше, а потому и уязвимей, чем у других, — банально. Но в случае с Тарковским такое, пусть и банальное, утверждение более чем справедливо.