Джуна

Свои способности диагноста Джуна продемонстрировала блестяще, хотя диагнозу, поставленному ею, поначалу не поверили. Вице-президент Международной ассоциации по исследованию проблем психотехники американский психолог Стэнли Криппнер, с которым Джуну кто-то познакомил еще в самом начале работы конгресса, обратился к ней с просьбой обследовать его.

Просьба не заключала никакого подвоха. Известный американский ученый не собирался таким образом проверить способности Джуны, окруженные ореолом легенд и фантазий. Американец неважно себя чувствовал, но что является причиной недомогания, понять не мог.

Отыскав во Дворце шахмат, где проходил конгресс, тихий закуток возле лестницы, Джуна быстро провела диагностику. Не слишком обширных в ту пору познаний ее в английском языке хватило на то, чтобы объяснить профессору — у него проблемы с печенью. Американец быстро ее понял и согласился: «Да, вполне возможно».

Однако, совершая диагностические пассы, Джуна обнаружила не один, а два очага тревожных сигналов. У Криппнера что-то с левой ногой. Профессор вежливо ответил: «В данном случае диагност ошибается. С ногой все в порядке». И, поблагодарив за консультацию, профессор отправился на очередное заседание.

Джуна была уверена, что оба ее диагноза верны, тем не менее никаких аргументов, кроме ее твердой уверенности, она не имела.

За импровизированным врачебным приемом следил находившийся неподалеку молодой журналист, корреспондент журнала «Огонек» Сергей Власов. Едва Криппнер раскланялся с Джуной и запел, он тут же приблизился к ней и обратился с просьбой продиагностировать его. Ох уж эти журналисты! Неизвестно, чего больше в его просьбе — чисто человеческого любопытства, желания проверить собственное здоровье или журналистской напористости? Может, и того, и другого, и третьего. По крайней мере, сеанс диагностики, в котором участвовал сам журналист, давал материал для выигрышной, броской статьи, которые так нравятся читателям.

Джуна поняла, что настойчивый журналист все равно не отстанет, а потому отказывать нет смысла. И хотя у нее были иные планы, она согласилась. Хватило единственного движения руки в сторону диагностируемого, и Джуна почувствовала: ее собеседник простужен, у него сильнейший насморк.

Смех, раздавшийся в ответ, прозвучал обидно, пусть смеявшийся и в мыслях не имел чем-либо задеть Джуну. Просто журналист решил, что для. постановки такого диагноза не надо иметь никаких особых способностей. Видно невооруженным глазом, слышно по первому слову — глаза слезились, заложенный нос покраснел, и голос приобрел характерную гнусавость.

Что же, если журналист не верит в возможности Джуны как диагноста, пусть поверит в ее возможности врачевателя. Несколько особых пассов, и самочувствие журналиста улучшилось. Он мог свободно дышать носом, сопутствующие сильной простуде ощущения исчезли.

Журналист был поражен и тем не менее не отставал. Он настаивал на продолжении сеанса диагностики. «Что-то у меня еще не в порядке», — настойчиво спрашивал он.

И тут произошло неожиданное, поразившее всех, кто был свидетелем этой сцены. У журналиста оказался больной желудок. Джуна протянула руку и на один-единственный миг отвлеклась, а журналист рухнул словно подкошенный.

Через несколько лет в большой статье, написанной для журнала «Огни Болгарии», журналист красочно, во всех подробностях описал случившееся. Мы уже знаем, как все происходило, но некоторые дополнительные штрихи могут оказаться небезынтересными, в них, вполне возможно, и скрыт ключ, замыкающий крепкие двери, за которыми кроются особые области человеческой психики, где повелевают законы, отличные от законов окружающего нас физического мира.

«Сначала я ничего не чувствовал, — пишет журналист. — Потом начала вдруг кружиться голова, в глазах появился какой-то туман, ноги вдруг ослабели, захотелось присесть, меня качнуло, слабость разлилась по всему телу, я постепенно терял сознание. Неожиданно я четко увидел себя мальчишкой лет пяти, играющим в куличики в песочнице у нас на Кадашевской набережной, где я родился и жил до десяти лет. Я увидел, как со стороны реки ко мне идет человек в черном, как он протягивает ко мне руки и… Дальше ничего не помню. Нет, еще запомнил крик Джуны: «Он эпилептик!»

В разных источниках, в том числе и в художественной литературе, встречается эпизод, когда человек, обладающий особыми силами, переносит героя за тридевять земель. Подобный эпизод есть, например, в «Мастере и Маргарите». Воланд забрасывает директора Театра варьете Степана Богдановича Лиходеева в далекую Ялту. Кстати, кое-какие подробности — полная беспомощность взрослого человека, оказавшегося без сапог и в одном исподнем в курортном городе с песчаными пляжами (та же «песочница»), — указывают: здесь присутствуют мотивы детского сновидения. И сам Воланд схож с «человеком в черном» из видения журналиста. Такое действие доступно и магу, который свободно распоряжается и пространством, и временем. Журналист попал в прошлое, в свое детство.