Джунгли мегаполиса

– Чего валяешься? Поднимайся, одевайся, сейчас кофу с тобой пить будем.

Жора высунул ноги из-под тёплого одеяла и спрятал их обратно. Под одеялом ему показалось ещё уютнее и теплее, чем прежде. Воздух в вагоне был по-утреннему свежий, прохладный.

– Слушай, там не мороз, случайно? – фамильярно поинтересовался он у Аллы.

– Сейчас глянем, – ответила она и прилепилась к слегка запотевшему окну носом. – Да-а, вроде бы. Хм, четыре дня назад ездила – тепло было. Ладно, хватит мне зубы заговаривать! Поднимайся, давай! Приедем сейчас уже.

«Что за баба?» – удивился он в который раз подряд и нехотя полез из-под одеяла, озираясь в поисках своего нижнего белья. Ёжась от осенней прохлады, он начал быстро одеваться.

Алла высунулась в коридор:

– Так! Граждане пассажиры! Москва! Москва! Быстренько сдаём бельё! Берём билеты, кому нужно!

В купе заглянуло чьё-то любопытное лицо. Алла протолкнула любопытного дальше ко коридору:

– Проходи, чего встал? Мужика голого не видел, что ли?

Любопытное лицо исчезло, и Алла продолжила голосить:

– Сдаём бельё, бельё сдаём! Граждане пассажиры, сдаём бельё! – выкрикивала она нараспев, и в её русское произношение закрадывалась певучесть украинского языка (сама Алла была откуда-то с Курской области, но уже давно жила на Украине).

«Вот тоже мне, кацапка голосистая!» – подумал Жора, натягивая носки.

Когда он облачился в костюм, процесс сдачи белья уже закончился, и Алла наливала в два стакана из титана кипяток для кофе.

– Умыться не хочешь? – спросила она через плечо.

– Можно, – ответил он и вышел в коридор.

В дальнем конце у туалета толпилась очередь с полотенцами, мыльницами, бритвами, расчёсками, тюбиками, зубными щётками.

Алла поставила на стол стаканы с кипятком в металлических подстаканниках, бросила в них по ложке растворимого кофе и несколько кусков сахара.

– Пойдём, я тебе туалет открою, – бросила она ему.

Она открыла туалет возле дежурного купе, блестевший ослепительной чистотой, и даже с горячей водой в кране.

– Ого, там тоже так? – спросил Жора про туалет в противоположном конце коридора.

Алла скептически недвусмысленно скривилась:

– Ещё чего? Ладно, ты тут умывайся, я тебя закрою, чтобы не лезли всякие.

Из коридора послышался шум и из-за двери донёсся голос Аллы: «Этот туалет не работает! Ну и что, что вы пассажиры? А я не хочу! Потому что не хочу! Да жалуйтесь! Кому хотите! Но я ваши рожи запомню! А вот потом увидите, что будет! Ага!»

Жора не спеша умылся под эту ругань, почистил зубы, потом приспустил штаны и помыл свой опухший и посиневший член.

Когда он вышел, Алла ещё усмиряла пассажиров, что-то выкрикивая, матерясь и размахивая перед их лицами пустой бутылкой от выпитой ими ночью водки. Пассажиры отступали под её натиском.

Он позвал её. Она обернулась, быстро подошла и на ключ закрыла туалет:

– Всё, финит а-ля комедьон! Расходись!

Пассажиры отступили: сражение за второй туалет закончилось победой проводника.

Когда они остались вдвоём, он, отхлебнув крепкого ароматного кофе, сказал ей как комплимент:

– Если меня когда-нибудь вдруг кто-то попросит показать ему настоящего, живого большевика, я скажу ему: «Большевика показать не могу, но большевичку – покажу непременно!» Ты только не исчезай никуда и не умирай, ладно?

– Ладно, – засмеялась Алла и села к нему на колени. – Ты не сердишься на меня за вчерашнее?

Он немного помолчал, а потом сказал:

– Если и сержусь, то уже не так сильно, как вчера!

Когда Жора вышел на перрон Киевского вокзала, где суетились пассажиры, встречающие и носильщики, то вдруг почувствовал себя счастливым. От вчерашней удручённости не осталась и следа.

Вероника и Гладышев стояли на перроне с чемоданами и ждали его.

Жора поймал носильщика, отбив его тройной ценой у какой-то бабульки, и вместе с трофеем направился к ним.

Вероника демонстративно отвернулась. Гладышел буркнул: «Доброе утро!»

Жора пребывал в отличном настроении. Столичный воздух пьянил его предчувствием удачи, и он решил, что никому не удастся испортить сегодня ему хорошее расположение духа. Он молча указал носильщику на чемоданы, а, когда тот погрузил их на тележку, пошёл размеренным и неспешным шагом рядом с ним.

Носильщик всё ускорялся, и Жора стремился не отстать от него, поэтому вскоре ему пришлось почти бежать. С стороны это, наверное, выглядело смешно, и его хорошее настроение куда-то испарилось.

Вероника и Гладышев догнали его уже у стоянки такси, где выстроилась огромная очередь.

Таксомоторы подъезжали редко, и очередь двигалась медленно.

Рядом стояло множество «пустых», свободных такси, но редко кто подходил к ним, потому что их хозяева ломили тройную цену против установленного государственного тарифа.

Жора не собирался терять драгоценное время, призывно махнул рукой, и, спустя минуту, одна из вечно пустующих «тачек» вырулила и подкатила к его чемоданам.

Договорившись о цене, Жора сел впереди, буркнул таксисту: «В гостиницу!», обернулся и окинул парочку, Веронику и Гладышева, усевшихся на заднем сиденье.

– А вы неплохо смотритесь вместе, – заметил он, не то шутливо, не то с иронией обращаясь к Веронике.