Джура

«Мечты, говорит, о будущем, как лучше жить — слепые и ненужные грезы. О них пророк сказал: «Грезы идут от дьявола». Если кого-либо будут мучить эти грезы, пусть он плюнет налево, ищет у бога убежища против видения. Ты, говорит, говоришь об ужасе рабства, но сам пророк сказал: «Каждый из вас способен делать то, для чего он был сотворен». Даже пророки неравны перед богом в своем достоинстве, а вы хотите сравнять всех людей. Умершие в битве перейдут в рай, а грешники, забывшие аллаха, падут в бездны ада и будут среди знойного ветра и кипящей воды. В тени от черного дыма не будет им ни прохлады, ни отрады. А вас, говорит, праведников, ожидают в раю неземные услады. Захотевший увидеть мучения своих неверных врагов сможет подойти к окну, в котором он увидит муки отверженных, и радость войдет при этом в его сердце. Такова участь тех, кто пойдет за знаменем пророка и наместников его. Покоритесь вере во имя бога милостивого и милосердного. Все это, говорит, написано в коране, и знающие подтвердят это».

Некоторые кричали: «Правильно!», а я рассердился очень — я не люблю, когда мне перечат, — вскочил и говорю: «Зачем мне райская жизнь на небе после моей смерти? Ты дай мне райскую жизнь, пока я живу на земле! Посмотри: баи толстые от многих чаш кумыса, не один десяток баранов переварился у каждого в желудке, они сидят дома, ласкают жен и слушают манасчи, а нас, бедняков, послали на смерть. Эту войну придумали богатые, чтобы за них воевали бедные. Почему курбаши идут сзади всех, когда мы на крепость идем? Ведь они тоже попадут в рай, если их убьют? Отвечай!»

Мулла вынул маузер и закричал:

«Это большевик, ловите! Мы узнали, кто его подослал! Держите его!»

Пять человек побежали ловить, а другие сидят и насвой сосут, пройти им мешают. Я спрятался в толпе и кричу:

«Горный кишлак заняли красные! Шайтан Максимов во главе десяти тысяч окружает нас! Не сегодня-завтра всех перебьет!»

Мулла видит — дело плохо, побежал жаловаться курбаши. Темно уже было. Прискакал Тагай со своими басмачами, стали они ловить меня, а кого ловить, и сами не знают. Я им помогал ловить… — Кучак довольно засмеялся. — С того дня и пошло: что ни день — десятка два новых басмачей и разбегутся. Казиски приказал караулить и ночью никого из становища не выпускать. Выйдет кто-нибудь по нужде, а за ним вооруженный басмач из тех, что пришли с Тагаем или Казиски. Потом Чжао в крепости стал воду из камней добывать…

— Это мы знаем! — крикнула Зейнеб. — Дальше, дело говори.

— Мешать будешь — совсем не расскажу, — рассерженно сказал Кучак. — А крепость басмачам не сдается. Держится. Тагай два раза предсказывал ее гибель, а я — наоборот. Ему перестали верить, мне все больше верят. А тут еще воду кто-то отравил в крепости. Хотел узнать имя предателя, никто не знает. Говорят, дружок Тагая. Мне потом Саид сказал, что это Чжао сделал. Но зачем тогда Чжао было выдумывать воду из камней?

Осмелел я, опять собрал людей и говорю: «За кого воюете? В какую сторону смотрите? Убегайте — плохо будет!» Другой раз собрал. А на четвертый вечер басмачей видимо-невидимо собралось. Имам Балбак пришел. Зло меня взяло. Я стал горячий, как кипяток, думал — все равно умирать, наговорил ему много, и стали меня ловить. Днем у Максимова сижу, а ночью к басмачам хожу. А тут басмачи стали беспокоиться: разведчики у них исчезают. Оно и понятно. Какой заедет в ущелье, а отряд Максимова на что?

«Пора!» — сказал однажды Максимов. Ночью он разделил свой отряд надвое и послал на гору, ближе к басмаческому становищу. Хитро придумал! Это было в пятницу. А утром, только что басмачи сделали намаз, вдруг слышат: «врр-ррр-ррр!.. — и все сильнее, как будто большая муха летит. Басмачи смотрят влево, смотрят вправо — ничего не видно. А Максимов мне говорит: «Это аэроплан. Садись на коня, бери бомбы, скачи к басмачам. Сам не бойся: это такая железная птица, она нам помогает».

Сел я на коня, скачу, а из-за горы птица летит, большая-большая, и «врр-ррр-ррр» кричит. Испугался я, конь несет — тоже испугался, а птица все ниже, ниже… Басмачи не заметили меня, на небо смотрят, а я ворвался в середину табора, кричу: «Ангел смерти прилетел! Спасайтесь, бегите, кто жить хочет!..» Бросились басмачи бежать. Я никогда не видел, чтобы люди так бегали, а Казиски кричит: «Не бойтесь, это аэроплан, стреляйте!» Куда там! Винтовки побросали, бегут в горы. А тут Максимов начал наступать со своим отрядом. Басмачи окружены — некуда деться. Начали все сдаваться в плен…

Потом Максимов говорил, что я очень умный. «Если бы не ты, — сказал он, — мы бы погибли. Ты великий человек, Кучак…»

— Положим, он этого не говорил, — сказал Муса.

— Ну, правда, не говорил, — быстро согласился Кучак. — А ты сам хорош — у нас в Мин-Архаре был, а еще просишь проводника…

— Потом спорить будешь, — сказал Абдулло-Джон. — Продолжай дальше, что было.

— Басмачи бегут, — продолжал рассказ Кучак. — А когда аэроплан по земле побежал и остановился, оттуда вылез Джура.

— Какой Джура? — громко крикнула Зейнеб. — Какой Джура, говори скорее!