Джура

На рассвете аксакал разбудил гостей. Чай был уже готов. Юрию захотелось задержаться на день-два, но Муса решительно воспротивился этому и назвал множество причин: оказалось, что в поисках прошлогодней травы их яки ходили всю ночь, пытались разбить копытами нижнюю ледяную корку и не смогли. Голодные, они и сейчас бродят по склону в поисках корма. Если же якам придется поголодать день-два, они совсем ослабеют. Кроме того, снежные мосты на пути могут быть снесены обвалом или обрушиться, а самое главное — после ночного происшествия Муса совсем перестал доверять жителям кишлака и требовал самого срочного отъезда. Больше того: Муса обязательно хотел увезти с собой карамультук Джуры.

Несмотря на все случившееся, Юрию все же нравился Джура, этот не по летам сильный и рослый юноша, пусть чрезмерно азартный, самобытный, но человек цельный и искренний. Юрий не хотел лишать Джуру карамультука, Муса же был непреклонен и ссылался на свой опыт.

— Ты не знаешь, — сказал Муса, — а я знаю очень хорошо, на что способен горец-охотник, если ему очень понравилось оружие и он очень хочет его добыть. Если на обратном пути не ты и не я, а як получит пулю в бок, тогда и один из нас может не вернуться домой.

Пока Кучак ходил за яками, Юрий Ивашко даже за чаем спешил побольше выведать у аксакала и Джуры о горах, древних рудниках, ископаемых, перевалах и прочем. Переводчику Мусе пришлось прикрикнуть на аксакала за нежелание отвечать. Зато Джура отвечал охотно. Он рассказывал об охотничьих угодьях, о повадках зверей.

После чая Юрий осмотрел камни, из которых были сложены хижины, обнажения скал в щели возле кишлака, выходы горного сланца и даже заметил пар горячих источников в ущелье рядом, куда сейчас уже нельзя было спуститься по обледенелой тропинке.

Джура повел Юрия и показал небольшую каменную печь для выплавки руды. Как рассказал Джура, печь наполовину заполнялась горючим сланцем, а сверху насыпался слой железной руды в две — две с половиной ладони шириной. Пять женщин посредством мехов из киичьих шкур нагнетали воздух через пять нижних отверстий в печи. За день железо расплавлялось и стекало на дно. Получалось около пяти чэрэк, то есть чуть больше тридцати килограммов. Джура повел Юрия и в крошечную кузницу и показал образец выплавленного железа. Оно было низкого качества, но все же мастерство жителей восхитило молодого геолога.

Джура опять попросил у Юрия винтовку. Тот объяснил, что оружие принадлежит не ему и он не вправе передавать, а тем более дарить его другому. Джура не захотел после этих слов ничего ни показывать, ни говорить.

Он замолчал и насупился.

Уезжая из кишлака, Муса все-таки забрал с собой карамультук Джуры. Айше и Искандер просили оставить оружие для охоты, но Муса сказал:

— Спасибо тебе, старик, ты дал нам кров и согрел нас, ради тебя мы помиловали Джуру. Но мы не хотим, чтобы пули Джуры догнали нас на обратном пути. Летом мы снова приедем сюда и привезем с собой не только карамультук. Мы привезем муку, сахар, чай, рис и еще десять охотничьих ружей и боеприпасы к ним.

На прощанье Ивашко сказал Джуре:

— Тебе учиться надо! Если ты сам не в состоянии найти дорогу через горы, иди по нашим следам или жди нас летом. Будешь нам помогать и с нами уедешь — человеком станешь.

Муса перевел слова Юрия. У аксакала от злости тряслась голова. Он сердито чмокал и шептал заклинания.

Как только Юрий и Муса направили яков по старым следам и яки, видимо, поняли, что возвращаются домой, они радостно засопели, и в дальнейшем их уже не пришлось подхлестывать.

Все так же высились снежные громады.

Все так же сверкали и искрились снега.

Молодой геолог с еще большей жадностью смотрел кругом, стараясь запечатлеть в своей памяти очертания еще не описанных гор, направление еще не известных ущелий и ледников. Он не мог себе простить сожженных дневников, отсутствие хотя бы клочка бумаги не давало ему покоя. Он даже пытался набросать схематическую карту местности чернильным карандашом на руке.

В своем страстном, романтическом увлечении совершать открытия Ивашко был согласен на любые жертвы. Он готов был идти пешком по руслу реки, но ни за что не хотел облегчать курджум. Он вез с собой много ценных геологических образцов, но уже остерегался принимать на веру то, чему так хотелось верить.

Чтобы определить богатства края, ему очень хотелось вернуться сюда летом и, конечно, не одному, а в составе большой изыскательской партии.

Было очень холодно. Юрий тер то нос, то щеки. Кожа стала сухая, жесткая, как пергамент, и приобрела бронзовую окраску. Изменилась не только внешность — Юрий удивлялся открывшимся в его характере новым качествам: необычайному терпению, осторожности и способности переносить лишения, но не хватало тренировки.

«Воистину, — думал Юрий, — только сильные ощущения позволяют нам понять самих себя».

ПЛОХИ ДЕЛА НА БИЛЛЯНД-КИИКЕ

I

Беда никогда не приходит одна. После суровой зимы уже в начале марта подул теплый ветер и начал таять снег. Женщины и дети радовались, а Кучак пропел песню, посвященную ранней весне.