Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ)

емых и не раз подчеркиваемых в эпосе классовых отличий. Это, во-

первых, в среде свободных людей -- противоположение аристократии

и простого народа, демоса (см. в особенности в "Илиаде", в сцене ис╜

пытания войска, II, 188 и 198: царь, знаменитый муж, и человек из

народа, ???????? ??? ?????? ????, и ????? ????), противоположение, ко╜

торое оттеняется характерной, весьма разработанной социально-этиче-

ской терминологией, выдающей аристократическую ориентацию эпи╜

ческого поэта. Знатные для него --мужи хорошие (??????), лучшие

(????????), доблестные (??????), герои (?????) par excellence, тогда как

простолюдины -- мужи плохие (?????), худые (??????) и т.п.54 Во-вто╜

рых, не менее отчетливое и по крайней мере столь же важное проти╜

воположение свободных и рабов (ср. метафорическое противопостав╜

ление в Il., VI, 455 и 463: день свободы и день рабства, ????????? ????

и ??????? ????).55 Эти две оппозиции не то что намечают, а отчетливо

54Невозможно согласиться с Ю. В. Андреевым, когда он, следуя примитивизи╜

рующей установке М. Финли, снижает качественную характеристику гомеровской

аристократии, объявляя ее всего лишь "верхушечной частью демоса -- прослой╜

кой наиболее зажиточных крестьян", поскольку-де "с экономической точки зре╜

ния и аристократический ойкос, и семья рядового общинника-- "мужа из наро╜

да" --были вполне однотипными образованиями" (Андреев Ю. В. Раннегреческий

полис. С. 113, со ссылкой на М. Финли [Finley М. /. The World of Odysseus. Har╜

mondsworth, 1962. P. 68]; то же и в недавней статье Андреева: К проблеме послеми╜

кенского регресса. С. 24). М ежду тем принципиальное отличие аристократического

ойкоса от крестьянского хозяйства очевидно -- и количественное, поскольку теме╜

носы знати превосходили размеры обычных наделов общинников, и качественное,

поскольку на первых, в отличие от вторых, широко использовался чужой труд --

рабов н батраков. Впрочем, надо заметить, что последовательности в суждениях

нет ни у Финли, ни у Андреева. Финли, подчеркивал отсутствие в гомеровском

обществе строгих статусных категорий в духе позднего времени, признает все же

фундаментальное различие аристократии и демоса -- "the fundamental class-line be╜

tween noble and non-noble is clear enough" (Finley М. I. Early Greece. P. 86). Андреев,

объявляя гомеровскую аристократию всего лишь зажиточной частью крестьян╜

ства, в другой связи ярко и убедительно показывает изжитие древнего народо╜

правства и абсолютное засилье знати в гомеровском обществе (см. ниже).

55Нам важно отметить свойственное гомеровскому эпосу и, очевидно, не чуждое

такж е и гомеровскому времени это принципиальное противопоставление, за кото╜

рым угадывается известное развитие рабства. Определить точнее уровень этого

развития -- задача непростая. Однако показательно, что даже такой вдумчивый

и осторожный исследователь, как Я. А. Ленцман, подчеркивая амальгамирован╜

ный характер представленной у Гомера картины социальных отношений, допускал

значительное распространение рабства к исходу Темных веков, оговаривал относи╜

тельность патриархальных черт этого рабства и даж е особо отмечал характерные

ростки полярной идеологии, как собственников-рабовладельцев (представление о

----------------------- Page 82-----------------------

уже обозначают заглавные социальные водоразделы античного рабо╜

владельческого общества.

Глубокому социальному расслоению гомеровского общества соот╜

ветствуют и другие важные признаки далеко зашедшего разложения

традиционного общинного строя. Перерождение затронуло самое орга╜

низационную структуру древнего общества: при видимом сохранении

общинных форм организации в лице, в частности, таких подразделе╜

ний верхнего уровня, как фратрия и фила (Il., II, 362-366), бросается в

глаза отсутствие рода -- этой важнейшей низовой ячейки первобытно╜

го общества. Род у Гомера -- понятие генеалогическое, а не структур╜

ное; в общественной жизни его место вполне заступила другая и более

прогрессивная ячейка -- индивидуальная семья и хозяйство, ойкос.56

Соответственно и в сфере собственнических отношений общинное на╜

чало сохраняется лишь в качестве некоего суверенного и регулирующе╜

го навершия (изначальное распределение земли между соплеменника╜

м и-- Od., VI, 10; контроль над землевладением и землепользованием

implicite может подразумеваться в сцене Il., XII, 421-423; выделение из

общественного фонда теменосов для знати --Il., VI, 194-195; IX, 576-

580; XII, 313-314; XX, 184-186), между тем как в повседневной реаль╜

ности утвердился частновладельческий принцип. Причем этот новый

прогрессивный тип владельческого права проявляется в отношении не