Е.Н. Отт и Ехидна

Соня замуж вышла за козла, который даже не оценил полученный бриллиант! Да будь у Евгения такая жена, как Соня, он был бы счастлив! И заботился бы, и вообще… кем надо быть, чтобы вот так поступить с женой и ребёнком?

Для родовой магии… да на Рамире, в аристократической семье такое вообще было бы немыслимо!

Вот ребёнка Марины, к примеру, Евгений обязан будет признать, если ребёнок от него, конечно. И обеспечить женщине подобающий уровень жизни, равно как и своему малышу, или получит откат от родового алтаря, а это… да что угодно. Болезнь, проклятие, мужское бессилие… проще не нарываться. У магии свои законы и возможности.

Луна ласково смотрела на молодого глупого енота.

Евгений смотрел на луну.

Потом поднялся, потянулся…

В какой момент тень его качнулась, вытянулась, сменилась человеческой?

Он так и не понял.

Но на балконе, на ноги, в полный рост поднялся уже Евгений Н. Отт, в своей человеческой форме. Поднялся, оглядел себя, помотал головой… сложно! Еноты и люди видят мир по-разному, он уже привык. И к тому росту тоже.

Он одет?

Да, на нём халат, как и был, когда явилась эта ведьма. Родовой перстень на пальце. Медальон главы рода на шее. Всё. Даже трусов нет.

Вот он болван!

Впрочем, долго себя ругать не получилось, Евгения скорчило обратно, в енота.

Нельзя сказать, что это было больно. Скорее, неприятно. На что похож оборот?

Нет-нет, вот то, что Евгений видел в местном кино, это не выдумка. Но разница между про́клятым оборотнем, несчастным существом, которое полностью зависит от фазы луны и не имеет власти ни над собой, ни над зверем, и истинным оборотнем, для которого звериная форма – просто его второе «я», колоссальна. Земля и небо, иначе и не скажешь.

Для про́клятых оборотней и оборот проходит мучительно и болезненно.

Евгений же хоть и был проклят, но не на оборот в зверя, а на проявление собственной звериной сущности. И обратно его перекидывали тоже не чернокнижием, а старинным ритуалом.

В давние, очень давние времена, когда ещё не родился Христос, желающие получить вторую ипостась проводили схожие ритуалы.

Втыкали родовой наговорной клинок в пень, да тоже не простой, а получившийся после удара молнии, кувыркались через него три раза…

Только вот сразу в животное они не обращались – с первого раза. И со второго, и с десятого тоже… нет. Это было не превращение, сначала это было проявление того зверя, который живёт в каждом человеке. Ведь стоит только приглядеться – и вот она лошадь, вот ползёт самая настоящая кобра, а с той гиеной и на одном поле-то ползать противно[31].

Когда зверь проявлялся, он начинал чего-то требовать для себя. И с ним надо было сжиться, сродниться, срастись, а там и перековать его под себя. Не сломать, а, скорее, слиться, не давая звериной части сознания подчинить тебя.

Евгению это удалось. Да и когда ему было «вызвериваться»? Рядом Соня, Марта, те, кто нуждается в его заботе и защите, вокруг незнакомый мир… поддашься енотовой натуре – тут с тебя шкуру и спустят. Какие уж тут звериные инстинкты?

Сживаться пришлось ускоренными темпами, у старинных-то колдунов могло и три года пройти до окончательного становления второй ипостаси. Вот потом они уже могли перекидываться в любой момент и по своей воле, легко и быстро.

А клинок? Пень и ритуал?

Ситуации бывают разные, и эти действия служили своеобразным костылем. Ну и если надо было перекинуться, пока не установилась ипостась, – тоже.

Мария Петровна запустила Евгению обратный процесс, чтобы он мог вернуться из звериного состояния в человеческое, но когда он ещё завершится? И как?

Вот в данный момент Евгения опять скрючило, бросило на колени…

Из груди вырвался воздух – и на балконе опять стоит енот. Крупный, пушистый, весьма симпатичный, но енот.

Впрочем, Евгения это не смутило. Подскочил бы, заорал от счастья, да ночь на дворе, все спят… и Евгению… нет, ему спать не хотелось! А вот побыть рядом с Соней – очень даже.

Евгений метнулся в комнату, сунул Соне нос под мышку… ласковые пальцы почесали его за ухом.

– Еня, Енечка… спи, маленький мой, спи, хороший…

Какое там – спи!

Сонечка, я же скоро человеком стать могу!

Че-ло-ве-ком!!!

Но Соня сгребла енота в охапку и притянула к себе, повозилась, устраиваясь поудобнее. Евгений приткнулся между двух возвышенностей и вздохнул.

Не дают бедному еноту выразить всю свою радость!

Ну хоть обнимают…

Евгений уткнулся носом в ложбинку между Сониных грудей и через десять минут уже спал.

Рамира

Лариса собирала травы.

Если кто в этом деле толк знает, то знает, что это не просто так. Это время надо подходящее, фазы луны, да и срезают травы по-разному: какие серебряным ножом, какие костяным, какие руками срывают, и в корзину кладут по-разному, что рядочками, что друг на друга можно, а что и нельзя…

Целая наука.

Лариса всё это знала и соблюдала свято, и зелья у неё были на редкость сильные.

Правда, спокойствия у неё не было. Да уж какой тут покой и какой тут мир в душе? Выть волчицей хочется, и предчувствие дурное, а куда тут денешься?