Э(П)РОН

Ну вот что у меня за привычка? Второй раз я на борту «Спрута», когда он в рейсе, и снова очухиваюсь в ванне со слизью. Причем все в той же самой, знакомой до последней заклепки и мельчайшей царапины на металле. И, вы не поверите, опять голяком! Позаботились друзья-соратники, блин… мало того, еще и с головой окунули, так что пришлось долго и мучительно избавляться от этой склизкой гадости в дыхательных путях. Хорошо хоть никто не видел, но, должен признать, с прошлого инцидента кто-то умный сделал выводы и поставил рядом с вместилищем слизи обыкновенный пластмассовый тазик. Даже с местом угадал, гад, так что мести не получилось. И наверняка за мной наблюдали (скорее всего сам «Спрут»): стоило лишь мне немного прийти в себя и более-менее удобно устроиться в ванной, как явилась моя ненаглядная. Ненаглядные… блин… стремно и непривычно. Детей я не боялся, но раньше имел дело исключительно с чужими, а тут еще и форс-мажор, лишивший меня возможности постепенно свыкнуться с мыслью об отцовстве и в конце концов смириться с неизбежным. У нормальных людей в нормальных семьях, кстати, так и бывает. Но только не у меня — ходячего недоразумения.

Младенца Лизка на сей раз держала на руках, но тому, такое ощущение, было абсолютно пофиг, где спать. Какой-то он подозрительно спокойный…

— Ну что, пришел в себя, папаша? — усмехнулась Лиза, устроившись на табуретке подле ванны. — Или нам уйти?

— Ост… оставайтесь, — судорожно сглотнул я. Снова в горле пересохло. И какое-то странное чувство в груди. — Ты же не шутила насчет года? И это точно… мой?

— Точно. Алексей Алексеевич Заварзин.

— Ч-черт…

— Что?! — вскинулась девушка.

— Это ты поторопилась… — сокрушенно покачал я головой. — Уже официально оформила?

— Конечно! Как положено, в консульстве Протектората Росс, через систему учета населения… а что?..

— Поторопилась ты, мать… потому что он Алексей Александрович. И не Заварзин, а Завьялов.

— Да иди ты!.. — изумилась Лизка.

— Сюрприз, блин, — невесело ухмыльнулся я. — И как его теперь переоформлять?

— Никак!

— В смысле?!

— Не хватало нам еще неприятностей! Сам делай что хочешь, я уже похоронила и смирилась. Даже вон, сына в память о тебе назвала. Стратегию на десять лет вперед продумала — что, где, как, на какие шиши… и до сих пор толком не осознала, что ты вернулся. Так что можешь валить на все четыре стороны, и ничего это в нашей жизни не изменит…

— Но только пока!

— Именно. Поэтому если хочешь уйти, то сделай это сейчас. Немедленно.

— Мать, ты в своем уме? Мы же в космосе! Куда я подамся?!

— Спрячься на «Кэрриере» и не попадайся на глаза.

— Не дождетесь! Я, можно сказать, с того света вернулся! Новый смысл у меня в жизни появился! И ты мне такое заявляешь?!

— Тогда сиди тихо и не выделывайся! Это единственный способ избежать проблем. Проблем для нас, — уточнила Лизка, когда я упрямо набычился. — Или вали. Сам по себе, без нас, еще раз повторяю, делай что хочешь, хоть стреляйся, хоть мсти. Хуже уже не будет. Перегорела.

— А почему не высовываться? — поинтересовался я, кое-как подавив желание заорать на ненаглядную. — Что такого случилось? У кого зуб на Алекса Заварзина?

— На Заварзина, наверное, ни у кого нет. А вот на Завьялова…

— Можешь не продолжать, посыл уловил. Но вынужден тебя разочаровать: месть — неотъемлемая часть плана. Просто она в очень далекой перспективе. Так что можешь спать спокойно.

— Хорошо.

— И все?

— А чего тебе еще надо? Чтобы я тебе и дальше мозг долбила?

Ха! Вот поэтому я на нее и повелся. Умная. Мало того, еще и сообразительная. В аристократических кругах такое сочетание редко встречается — там либо властные стервы, так и норовящие прибрать клан к рукам, а мужа загнать под каблук, или их прямые противоположности — абсолютно безынициативные и пустые гламурные кисы, для которых главное не быть, а казаться. А Лизка… она настоящая.

— Ну а если в общем и целом, как обстановка? Что на станции изменилось?

— Да почти ничего, как раньше жили, так и теперь живем. Разве что знакомец твой хорошо поднялся.

— Это какой? — с нехорошим предчувствием уточнил я.

— Готти.

— С-сука!..

— Та-ак… ну-ка, с этого места поподробней, — потребовала Бетти. — Что он сделал?

— Что он сделал?! Да я его!.. Ладно… я спокоен… а вам он что рассказал?

— Что ты сошел с ума и решил лично поучаствовать в эксперименте. Он тебя отговаривал, но ты не послушал и перебрался на «Кэрриер», перед тем как он «нырнул» в подпространство. И больше не вынырнул. Готти прождал десять суток, потом решил, что тебе конец, и вернулся на Картахену.

— А вы что?