Êåéò Òèðíàí

Когда была посажена третья березка, я передал ему бутыль и сказал:

- Полей все саженцы, и постарайся оставить половину - вода нам еще пригодится.

Пошатываясь от слабости, Митька взял бутылку. Пока он поливал, я посмотрел на молодой месяц, мысленно читая молитву о придании нам сил. После чего стал зажигать огарки свечей, читая над каждым короткую молитву. Услышав глухой стук, я обернулся и увидел лежащего на боку парня. Я быстро подошел к нему - парень лежал с открытыми глазами но, похоже, что он  находился в полной прострации. Я быстро достал из мешка лимонную вербену и лавровые листы, набросал их вокруг парня и снова полез в мешок за ладаницей и смесью. Парень не шевелился. Насыпав ладанной смеси, я поджег ее - в царившем вокруг безветрии, дым стал стелиться по земле, не поднимаясь выше лежащего на ней тела.

   Перекрестив Митьку, я начал быстро читать:

- Иван Креститель, Божьей веры хранитель, золотой тетивой, огненной стрелой отбей, отстреляй все сглазы, все уразы, все перекосы, все ахи и охи. Все вскрики, все шепотки. Стряхни, смахни, затопчи с раба Божьего Дмитрия, чтоб сглаз на нем не бывал. Век не вековал, день не дневал, ночь не ночевал. Скатитесь, свалитесь с его рук, с локтей, с волос, с ногтей, с ясных очей. С характера, с лица, как скорлупа с яйца, как с гуся вода. Пошли, Господи, ему здоровье и долгую жизнь. Небо ты небо, красное солнце. Ты, Господи, всё видишь, ты, Господи, всё слышишь. Дай, Господи, благословенья, даруй ему исцеленье. Во имя Отца и Сына и святого духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Митька пошевелился. Я еще раз повторил магические слова, чувствуя влезающую в меня предательскую усталость и жуткий холод. Парень приходил в себя. Дым, словно понимая, куда нужно стелиться, медленно наползал на лежащего Митьку. Повторив наговор в третий раз, я помог Митьке подняться с земли. Руки парня напоминали большие, мягкие ледышки.

- Митя, потерпи, сынок, немного осталось, - прошептал я, чувствуя, что и мои силы уходят так стремительно, что я уже начал опасаться, что не смогу довести сеанс отворота до конца. Я клял себя за самоуверенность, клял Татьяну, и клял ту ведьмицу, так грубо и бесчеловечно изготовившую приворот на крови. Я надеялся на чудо, на то, что сейчас, вот прямо сейчас, мне явится моя бабка, и поможет спасти этого несчастного...

Чуда не случилось, лишь где-то, словно откликаясь на мои мысли  взбрехнула собака. Почти сразу же ей стали вторить и другие, а вскоре донесся далекий звук едущего автомобиля. Отстраненно удивившись, кому это вздумалось ездить ночью по нашим дорогам, я переключил все внимание на Митьку. Нужно было, чтобы он смог повторить за мной важные слова очищения. Даже не дотрагиваясь до него, можно было почувствовать исходящий от парня холод. Я с трудом смог поднять его тяжеленное тело и помог ему встать на колени.

- Митя, сынок, - я говорил ему чуть не в самое ухо но, похоже мои слова доходили до него не сразу, - ты слышишь меня?

Он качнул головой влево, едва не заваливаясь на бок, но я вовремя сумел удержать его. Свечи уже догорали, и нужно было успеть завершить отворот до того, как погас бы последний огарок. Легкий ветерок разносил остатки дыма ладаницы, и я несколько раз встряхнул парня, пытаясь привести его в чувство.

- Митя, Митя, очнись! - Я уже не старался говорить шепотом, тем более что лай, словно взбесившихся собак почти заглушал мои слова.

Звук едущего по нашим ухабам автомобиля стал намного ближе, но мне уже было не до того. Митя терял сознание, и я никак не мог помешать этому. Отчаяние охватывало меня, ледяной змеей вползая в душу. Я собрал остатки сил и еще раз встряхнул парня. Митя открыл глаза, бессмысленно глядя на меня, и снова закрыл их. Он был без сознания, и не падал на землю лишь благодаря тому, что я все еще мог удерживать его непомерно отяжелевшее тело. Я быстро уставал, и мне уже и самому хотелось все бросить, и улечься на землю. Я чувствовал, что сам теряю сознание, и лишь чудом еще продолжал стоять на коленях и удерживать бесчувственное тело парня. Яркий, бьющий откуда-то сзади свет, и резкий звук тормозов заставил меня обернуться. От остановившейся неподалеку машины, к нам бежали две фигуры. Свет фар мешал разглядеть их в подробностях, но по очертаниям фигур, я понял, что это женщины. Огарки начали тухнуть один за другим. Я собрал последние силы и, повернувшись к Митьке, заорал ему прямо в ухо:

- Митя, очнись!

То ли крик мой, то ли отчаяние, с которым я закричал, дало такой результат, но Митя снова открыл глаза. По его взгляду я понял, что он смотрит не на меня, а куда-то мне за спину. Я снова обернулся и увидел, как ближайшая ко мне женщина, подхватив лежавшую на земле бутыль, подбежала к нам и, выливая воду на ошеломленно смотрящего на нее Митьку, неуловимо знакомым голосом, стала быстро говорить: