Êåéò Òèðíàí

   Еще одна яркая вспышка - и перед глазами появились белые лепестки руты, после съеденных семян которой, уже трудно было отличить, где явь, а где навеянные наркотическим воображением картинки. Сейчас я уже не мог с уверенностью сказать, действительно ли был Ярриди, странный и могучий союзник, сгоревший от маленького огонька, играющего в руках... Зои! Вспышка последнего воспоминания осветила мой затуманенный гневом мозг - я словно снова увидел Зою, или Зо, как назвал ее найденный в бабушкином сундуке череп. Ее пылающие страстью глаза, черные и развевающиеся как змеи Горгоны волосы, целующие меня губы, и слова. Что она шептала?! Она что-то горячо шептала, вонзив в мое тело свои острые ногти, и извиваясь на мне, подобно тем же змеям. Что?! Что она говорила?!

   Я не мог вспомнить! Память работала выборочно, и хоть слова все еще звучали в моей голове, смысл ускользал, не позволяя даже приблизительно понять, о чем она шептала. В голове вспыхивали отдельные моменты животного совокупления, от которых становилось так тошно, что лишь плотно закупорившая рот тряпка, мешала исторгнуть из себя рвущееся наружу содержимое желудка. Я чувствовал, как меня кидает то в жар, то в холод, перед глазами мелькали цветные круги, периодически сменяясь черной пустотой, и ничего не мог с этим поделать.

   - М-мммм! М-мммммм! - Это было все, что я мог сказать.

   Не бог весть, конечно, но если прислушаться, то в одном этом звуке было все, что мог сказать находящийся в моем положении человек. В русском языке явно не хватало этих слов, выражавших мои отчаяние, ненависть и отвращение к самому себе. Да, я ненавидел себя! И был отвратителен самому себе! А еще я был в отчаянии! Мальчик в руках безжалостных убийц, которым нужны его жизнь, его кровь, а виноват в этом я! И даже то, что я всего лишь хотел помочь несчастному, больному туберкулезом ребенку, для чего и привез его в село, не снимало с меня ответственности за происшедшее....

   Не зная, как освободиться от впившихся в тело пут, я попытался перевернуться на бок, но что-то мешало это сделать, вынуждая меня лежать лишь в одной позе. Я был привязан к чему-то, но увидеть к чему именно не мог - накинутая на шею веревка затягивалась всякий раз, когда я поднимал голову, пытаясь разглядеть, что удерживает меня.

   Петля душила, и я откинулся головой, затылком чувствуя что-то жесткое и холодное. Стукнувшись головой, то ли по звуку, то ли по ощущениям я понял, что лежу на чем-то каменном. Скосив глаза попеременно вправо и влево, понял, что нахожусь выше уровня пола. В голове мелькнула мысль о жертвенном камне. Неприятная, признаться мысль. Не то чтобы так уж боялся смерти - только что мне совсем не улыбалось возвращаться в этот мир, но как-то не хотелось умирать в чьих-то пакостных руках, служа чьим-то гнусным целям, и доставляя удовольствие чьей-то порочной душе...

   Нужно было успокоиться и взять себя в руки. Образно, конечно, потому что руки были так привязаны к телу, что от впившихся в плоть веревок я их попросту не чувствовал. Неизвестно, сколько времени я провел в таком состоянии, но хотелось верить, что еще не все потеряно и, сумев развязаться, мне удастся вернуть рукам и чувствительность и силу.

   Я сделал несколько глубоких вдохов - не помогало. Нужно было что-то более действенное, чем простая дыхательная гимнастика, знания о которой я так же, как и многое другое, получил во сне. Бабка Серафима старалась научить меня всему, что знала сама, и не ее вина, что внук оказался таким ленивым и бесталанным. Мысль о Серафиме неожиданно подсказала еще один метод, которым я мог воспользоваться в моем, прямо скажем, незавидном положении. Молитва, мантра - вот, что могло помочь! Я попробовал сосредоточиться, чтобы вспомнить хотя бы самую простую молитву и, о чудо, мне удалось это! Читать вслух было невозможно, по причине заполнившей рот тряпки, но этого и не требовалось. Сконцентрировавшись на горевшем напротив факеле, я мысленно произносил:

   - Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящи Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знаменем, и в веселии глаголящих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшаго силу диаволю, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата. О, пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки веков. Аминь...