Eat you alive (СИ)

Юнги пару секунд не может воздух вдохнуть от боли, теряется в пространстве, но быстро приходит в себя, стоит Хоупу перевернуть его на живот и содрать с него всю одежду. Омега утыкается лицом в окровавленные ладони, зажимается, но Хоуп бьет его лбом об пол, и Мин, наконец-то, отключается. Когда он приходит в себя, то лежит на спине и всё, что он видит над собой — это лицо чудовища, его личного монстра, по совместительству и брата. Юнги поворачивает голову влево и упирается взглядом в когтистую лапу. Это больше не Хосок. Юнги не знает, от чего ему хуже — от отвратительного хлюпающего звука между ног, от боли, будто ему живьём перемалывают кости сантиметр за сантиметром, или от мысли, что это никогда не закончится. Что это замкнутый круг, что сегодня ты выживаешь, ты в милости, а завтра он снова чудовище и снова рвёт тебя на части, умывается твоей кровью. И спасения от этого нет. Не сбежать, не спрятаться, только если на тот свет, но долбанная надежда не отпускает, всё обещает избавление, всё говорит о лучших временах, и пусть ими даже не пахнет, но Юнги верит. Верил. От этого всего выход один — смерть. Но даже мысли о ней сейчас не облегчают его страдания.

Каждый толчок — это чудовищная боль, разрывающая надвое, это трескающаяся кожа, которую Юнги потом снова пытаться ушить вместе, это раздробленное сердце, которое вместе не собрать, это разбитые надежды — их больше не склеить, не вселить по новой.

Юнги ни за что взглядом зацепиться не может, комната ходит ходуном, от размашистых толчков, будто цель — размазать его по полу, будто и так ему боли мало. Юнги кажется, он летит вниз головой, и еще секунда, он разобьётся, только в его случае он разбивается раз за разом, а потом по новой. Это бесконечная пытка, где избавлением и не пахнет. Это замкнутый круг, и Юнги в нём застрял.

Он вновь прикрывает веки, видит выжженный под ними белый особняк и кричит так истошно, как может, сам глохнет от своего крика. Нет такого дома в реальности, нет крепости, в которой он будет в безопасности, нет того, кто спасёт, примет и убережёт. И кричит Юнги не от боли, кричит от отчаянья, потому что вера в эту крепость была последней надеждой, и кажется, Юнги только что принял, что его надеждам и мечтам сбыться не суждено.

Когда Юнги снова приходит в себя, он так же лежит посередине ванной в луже собственной крови. Вставать нет ни сил, ни желания. Может, если дольше так пожелать, то небеса смилуются и заберут его к себе. Во всяком случае можно ведь умереть от потери крови. Вот только приглушенный крик из гостиной заставляет отложить ожидание собственной смерти на потом. Юнги пытается встать, но с ужасом понимает, что не может. Хосок никогда не рассчитывает силу удара или нарочно хочет сделать побольнее, в любом случае, держась за раковину, Юнги на ноги кое-как встаёт, но выпрямиться не может. Он, держась одной рукой за стены, а второй за живот, покрытый уже гематомами, ползет в сторону гостиной. Каждый шаг — это невыносимая боль, Мину кажется, что все его внутренности перебиты и вот-вот вывалятся наружу. Но Чимин вновь кричит, и Мин понимает, что он может не успеть. Оставляя за собой тянущийся кровавый след, омега доходит до гостиной.

Юнги видит, как брат уже в обличии человека, одной рукой схватив Пака за горло, поднял его и вжимает в стену.

— Ну же, я слушаю, к кому ты, шлюха, туда бегал, — Чимин цепляется пальчиками о руку вокруг своей шеи и похрипывает.

— Хосок, — Юнги не в силах больше идти, скользит на пол. — Пожалуйста, — говорить очень трудно, высохшая кровь стягивает кожу, ранки на губах вновь лопаются, и Юнги тошнит уже от запаха собственной крови. — Мы просто хотели посмотреть, просто увидеть, как там. Умоляю, отпусти его.

Хосок разжимает пальцы, и Чимин, как ободранный мешок, падает на пол. Хоуп идёт к сидящему на полу Юнги и останавливается в шаге от него.

— Если я узнаю, что вы там к кому-то конкретному бегаете, то клянусь тебе, мой любимый братишка, тебя я не убью, а вот эту шлюшку четвертую. Тебе я просто устрою ад на земле.

— Значит, до сих пор я в раю жил, — кривит рот в кровавой улыбке Мин.

— О, да, солнышко, — Хосок опускается на корточки напротив. — Ты даже не представляешь, на что способна моя фантазия, особенно, когда дело касается тебя, — Хоуп притягивает омегу к себе. — Ты же знаешь, как я тебя люблю, поэтому для тебя все самое лучшее и даже боль отменная.

Хосок отталкивает парня назад и, встав на ноги, покидает дом.

— Я сбегу, — Чимин лежит на полу в позе эмбриона и сам себя обнимает. — Я больше не могу, я не вынесу больше. Я напишу Тэхёну, и он меня заберёт у границы, спрячет. Я ему никогда не рассказывал, но сегодня расскажу всё.

— Чимин, они вернут тебя, как перебежчика, будет только хуже, — Юнги кое-как доползает до друга и ложится рядом на пол.

— Тэхён меня спрячет, а потом я и тебя заберу, больше это терпеть я не могу, — Чимин берёт в руки ладонь Юнги. — Я не могу смотреть на то, что он творит с тобой и не могу терпеть эту боль.