Ёбург

Для участников ОПГ «Уралмаш» московский журналист Сергей Мостовщиков придумал шикарное определение: «дети шагающих экскаваторов». К середине 1990-х уралмашевцы покорили Ёбург: почти всех своих врагов они перестреляли, взорвали, разорили или раздавили морально, а бизнес проигравших забрали себе.

Но Александр Хабаров, лидер группировки, ясно понимал, что государство укрепляется и для него теперь уже нелегитимны гангстерский и рэкетирский пути к собственности. Хабаров говорил: в круговерти криминальных войн «Уралмаш» прозевал приватизацию. Теперь «детям шагающих экскаваторов» оставался лишь один способ интенсивной капитализации – рейдерские захваты предприятий.

«Уралмашу» не было препятствий. Во-первых, с ним боялись спорить – кому нужна в грудной клетке пробоина от гранатомёта? Во-вторых, «Уралмаш» имел огромный фонд группировки – общак. По слухам, он равнялся бюджету области. «Уралмаш» начал захватывать успешные предприятия, как безжалостный рейдер, однако потом не разорял добычу, а инвестировал в эти активы средства общака.

Александр Хабаров

Это и поражало. «Уралмаш» не гробил предприятия, а помогал укрепиться – кредитовал, защищал, бывало даже, что отменял выплату дани, пока данник не выправится. Дальновидный Хабаров не резал дойных коров и не крутил бошки курицам, несущим золотые яйца. Во второй половине 1990-х на решение задач ОПГ так или иначе систематически работало около 2 тысяч человек – не только головорезы с калашами, но ещё и юристы, экономисты и менеджеры.

По оценкам знатоков, на деньги «Уралмаша» было основано 12 банков: они финансировали бизнес ОПГ и отмывали прибыли. «Уралмаш» контролировал – по разным утверждениям – от 140 до 600 предприятий города и области, малых и больших. В их числе были Первоуральский и Северский трубные заводы, отели в Екатеринбурге, нефтеперерабатывающие заводы (говорили, что «Уралмаш» имеет собственный танкер на Средиземном море), стеклозавод в Ирбите, спиртзавод в Тавде, винзаводы в Екатеринбурге и Каменске и так далее. Каждый из лидеров группировки был владельцем 20–30 бизнесов.

«Уралмаш» всегда был готов к войне, словно стратегическая ракетная часть. Была налажена техническая служба: пеленгация выбранных объектов, прослушка силовиков и чиновников, внутренняя пейджинговая связь. Оружие не ржавело. В группировке установили железную дисциплину и бухгалтерскую отчётность за всё-всё-всё. Потом следователей изумит, например, особая графа расходов за 1997 год: «рас…дяйство». Но число уголовных преступлений ОПГ неуклонно снижалось. От физического насилия «Уралмаш» постепенно переходил к экономическому.

По слухам, с начала 1990-х прикрытием ОПГ «Уралмаш» был генерал Валерий Краев – начальник областного ГУВД. Краеву доверял Россель. В середине 1990-х поползли сплетни, что генерал заимел бизнес – автостоянки и рыбные магазины.

В 1998 году генерал Краев попадёт между молотом и наковальней в войне мэра и губернатора. В сентябре генерал будет праздновать своё 50-летие на даче в Сочи; Чернецкий приедет поздравить Краева – а потом правительство России получит видеокассету с записью торжества. Ничего особенного на том юбилее не было – ни друзей-бандитов, ни какой-то безумной роскоши, однако что-то изрядно напряжёт руководителей МВД. В марте 1999 года после скандала с кассетой генерала Валерия Краева переведут в Москву. Правда, он получит слишком уж важное для дискредитированного коррупционера назначение – заместителем начальника ГУИН, Главного управления исполнения наказаний.

А врагом «Уралмаша» был начальник РУБОПа полковник Василий Руденко. Он яростно боролся с группировкой, однако его тоже никак нельзя назвать рыцарем: Руденко столь же яростно отстаивал интересы рейдера Павла Федулёва.

В 1998 году Федулёв сцепится с «Уралмашем» за спиртзавод в Тавде, и здесь собровцы Руденко будут драться с омоновцами Краева. Получится некрасиво, и Руденко переведут в Москву почти одновременно с Краевым, только начальник РУБОПа уедет победителем – борцом со знаменитой бандой уралмашевских.