Ecce liber. Опыт ницшеанской апологии

Впоследствии, отчаявшись найти рукопись, Элизабет обвинит Овербека в том, что он потерял ее, когда перевозил безумного Ницше из Турина в Швейцарию. Но Овербек точно знал, что готовой рукописи не существует. Об этом свидетельствует его переписка с издателем Ницше Науманном. Еще 13 февраля 1889 года Науманн (кстати, превратившийся благодаря публикациям работ мыслителя в крупного издателя) обращается к Овербеку: “Моим самым горячим желанием является, чтобы публикации со временем приносили нам достаточно, чтобы продолжить работу над “Переоценкой”. Я уже неоднократно запрашивал об этой рукописи, но до сих пор не получил ответа”. Через две недели в ответ на письмо Овербека Науманн с огорчением пишет: “К сожалению, из сообщенного вами я должен сделать вывод, что “Переоценка” вовсе не является завершенным произведением, как на это можно было надеяться, судя по неоднократным заявлениям профессора Ницше, и я от всего сердца сожалею о том, что это значительно затрудняет работу по завершению, так сказать, полного круга литературной деятельности профессора. Именно это произведение около полутора лет продолжает вызывать интерес на литературном рынке[36]. О том, что “Воля к власти” не существует в законченном виде, знал и другой доверенный друг Ницше Гаст, отмечавший 25 января 1889 года в письме Овербеку: “В “Ecce Homo” о переоценке всех ценностей говорится как о завершенном произведении, только боюсь, что это относится исключительно к концептуальной части, но не к литературной форме[37]. Это в конце концов понимает и Элизабет, которая летом 1892 года окончательно возвращается в Германию из Парагвая, где полный крах потерпела колония “Новая Германия”, возглавляемая ее мужем, националистом и антисемитом. (Возвращается, кстати, без мужа, который там же кончает жизнь самоубийством). Уладив парагвайские дела, она со всей истовостью принимается за собирание литературного наследства брата. В августе 1894 года она учреждает Архив Ницше и на 40 лет, вплоть до своей смерти, становится его единственным руководителем. В 1895 году Элизабет с помощью одного еврейского банкира-почитателя Ницше (не такая уж она была антисемитка, какой ее попытаются объявить многие ницшеведы после 1945 года) выкупает за 30 тыс. марок права на произведения брата у матери и дяди. Затем переводит Архив вместе с невменяемым мыслителем в Веймар, культурную столицу Германии, на виллу Зильберблик. (Долгие годы у окна этой виллы будет сидеть безумный мыслитель, уставившись невидящим взором на гору Эттерберг, где — не пройдет и 40 лет после его смерти в полдень 25 августа 1900 года — будут дымить газовые печи концентрационного лагеря Бухенвальд).

С момента, как Ницше “удалился”, вокруг его наследства и Архива не утихала ожесточенная идейная борьба, которая шла гласно и открыто. Хотя история Архива в немалой мере — это история интриг и многочисленных судебных процессов, было бы несправедливо не учитывать, что Архив в то же время стал центром глубоких философских дискуссий, а также интенсивных издательских усилий. Деятельность этой организации оставалась в центре внимания научного сообщества и подвергалась острейшей критике, не прекращающейся и по сей день. Обладая литературными правами, сестра никогда не имела монополии на его наследство. К тому же в Архиве Ницше всегда работали яркие и широко известные люди, которым невозможно было навязать что-либо против их желания. Среди прочих в его издательский комитет в разное время входили, например, такие известные мыслители, как М. Хайдеггер, О. Шпенглер, Р. Штайнер и др. Архив занимался не только издательской деятельностью. Не последней его целью было создание культа Ницше с соответствующей литургией. Для этого предполагалось развернуть широкое строительство монументов, храмов, стадионов, монументальных “эллиноподобных” ницшеанских центров, где бы происходил синтез искусства, спортивных состязаний, литературы, философии и т. д. Эти проекты находили широкий резонанс среди европейской публики, а в комитеты по сбору средств на их реализацию, а также в “Общество друзей Ницше” входили такие известные люди, как Р. Роллан, Т. Манн, А. Жид, А. Франс, В. Ратенау, Г. д’Аннунцио, Г. Уэллс и др. (Правда, многие вышли из него, когда “друзьями Ницше” объявили себя сначала Муссолини, а затем Гитлер).

Все сотрудники Архива (а отнюдь не только сестра) были исполнены сознания беспримерной значимости Ницше и собственной работы в этом, как выразился один из них, “доме творческих стихий”. Тем не менее, будучи серьезным “очагом культуры” Германии, он так и не стал подлинным центром ницшеанства, которое всегда взламывало все институциональные границы[38].