Ечко-бречко

И следующие две недели я сначала со страхом, затем с любопытством, а после уже с нетерпением ожидал встречи с паном Вроцлавом. Это чувство было сродни тому, какое порой возникает, когда ждешь звонка после собеседования. Поначалу боишься, что тебя не возьмут. Потом наступает чувство расслабленности – уже не так волнуешься за результат. И под конец жаждешь получить какой угодно ответ, пусть даже отрицательный, лишь бы его дали.

Правда, была одна существенная разница. Если в случае со звонком можно было попросту забыть и проходить собеседования дальше, то с паном, как я подозревал, такой фокус не пройдет. Он непременно напомнит о себе. Ведь мы с ним были чем-то похожи. Я пока не мог до конца определить чем именно, но внутренне ощущал, что именно здесь и кроется разгадка происходящих событий.

Несмотря на все ожидания, мыслей: «Ну и что же я буду делать?» – не было и в помине. По какой-то неведомой причине я избегал размышлений на эту тему и попросту ждал встречи.

Потому что не знал «зачем».

В общем, я не сделал ничего для того, чтобы подготовиться к встрече с паном Вроцлавом. А потому, когда он сел возле меня в кинотеатре, где я терпеливо ждал начала фильма, в голове вдруг что-то щелкнуло, и разом пропали все мысли.

Белый лист перед глазами, а сквозь него проступает напряженный взгляд старика.

…я смотрю на него и вдруг понимаю, что он тоже боится. Ждет от меня чего-то и боится, что это «что-то» окажется пустышкой. И от этого чужого страха я вдруг успокаиваюсь, и одновременно с тем к горлу подступает ответственность.

– Здравствуйте, – говорю я, сглатывая засевший внутри ком.

Пан молчит. Сверлит глазами, гипнотизируя. В зале гаснет свет, на экране уже что-то показывают, вокруг шуршат пакетами люди – все это проходит мимо меня.

Нет ничего, кроме сияющих глаз пана Вроцлава. И в них для меня тоже начинается фильм. Откуда-то приходит понимание, что сам старик этого не видит. Поэтому я начинаю рассказывать вслух все, что вижу, слышу и чувствую…