Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— А разве не в этом прелесть?

— Нда... Что сказать? Я разочарован. Откуда в тебе эта инертность мысли? Где тяга к знаниям, открытиям, самосовершенствованию?

— И какое самосовершенствование может дать смерть? Это даже нелепее, чем та поговорка...

— Что нас не убивает, то делает сильнее?

— Точно. Ещё раз мне кто такое брякнет — отрежу ноги, и погляжу, насколько он стал сильнее.

— Где-то я это уже слышал...

— Должно быть, у себя в голове. Это твои слова, — Ольга вздохнула, и тон её сделался печально-серьёзным: — Слушай, Кол, я понимаю — ты многого не помнишь и не во всём мне сейчас доверяешь. И, буду честна, я не знаю, как это исправить. Но исправить надо. Так не годится.

— Боишься меня?

— Да, — ответила она после недолгой паузы. — И... Так не должно быть, — Ольга остановилась, повернулась и подошла ко мне вплотную. Её ровное глубокое дыхание согрело моё лицо. Её полураскрытые губы приблизились к моим...

— Погоди-ка, — взял я любвеобильную девицу за плечи и хладнокровно отстранил от своего драгоценного тела. — Схера ли такая нежность?

— Я просто... — слегка опешила Оля, явно не привыкшая к подобному повороту событий.

— Что? Решила разыграть свой козырь? Ты же говорили, мол, между нами ничего такого нет.

— Разве это не может измениться? — предприняла смазливая плутовка вторую попытку, но вновь наткнулась на гранитную стену моего целомудрия:

— Сейчас пять часов утра, сучий холод и заиндевевшая грязь вокруг — если такая обстановка тебя возбуждает, то я даже не знаю... Но подобные извращения не для меня.

Дальше шли молча. Ольга вела лошадь и постоянно находила повод чтобы замедлиться или остановиться, пропустив таким образом мужчину своей мечты вперёд. Но у меня подобных поводов тоже было в достатке, так что шли мы до-о-олго. Думаю, не отдай Зорька богу душу, даже это не сильно ускорило бы наше продвижение.

Первые развалины Жигулёвска — южного соседа Тольятти — показались только к полудню. Точнее даже не Жигулёвска, а близлежащих посёлков, давно брошенных и почти скрывшихся под землёй и растительностью. Сам же город лежал дальше, меж больших холмов, тянущихся от него в обе стороны вдоль берегов Волги.

— Жигулёвские горы, — нарушила Ольга молчание, кивнув на далёкие возвышенности, серые от деревьев, покрывающих те, словно жидкие волосы покрывают лысеющие стариковские головы. На правой из голов виднелась уродливая белая проплешина.

— Не так я себе их представлял, — меня даже досада взяла.

— Да, — кивнула Ольга, — нам-то есть, с чем сравнивать.

Спустя час мы миновали останки посёлков и вошли в город, на что указывало обилие многоэтажек и промзона. Белая плешь на холме оказалась здоровенным известняковым карьером. Несмотря на то, что эта часть города располагалась в долине, ветер тут задувал даже сильнее, чем на открытой местности перед ней. Снежные вихри срывались с крышь и летели из пустых окон. Звук ветра, гуляющего по кирпичным коробкам, напоминал утробное урчание. Да и вся обстановка кругом нагнетала чувство тревоги, будто кричала: «Прочь! Вам здесь не место!». Теперь холмы казались мне вовсе не стариковскими головами, я почти уверился, что жопа мира существует, и мы движемся аккурат промеж её полушарий.

— Слушай, с того случая, ну, с Лесовиком этим, всё спросить хочу...

— Да? — чуть повернула Ольга голову, готовая к новой истории из мира амнезии.

— Какая-то херня там со мной случилась. И я не про наваждение. Как тебе объяснить...

— Что-то внутри закипело, мир вокруг замедлился, а ты, будто, ухватил время за яйца.

— Пугающая точность описания.

— Ты называешь это ражем. Он тебя накрывает в моменты опасности, обычно. Экстремальный выброс адреналина, эндорфина и прочего. Я в этой химии не сильна. И ты становишься машиной смерти, ненадолго, но этого хватает. Потом случается отходняк. Ты говорил, что с возрастом он становится всё тяжелее, поэтому стараешься не злоупотреблять.

— Ах чёрт, кажется, я вспоминаю. Почему ты мне раньше не рассказала?

— Не думала, что ты мог о таком забыть. Это же всё равно, как забыть, для чего тебе задница.

— Неуместное сравнение, но ёмкое. А откуда этот раж? Мутация?

— Типа того. Есть мнение — твоё — что это не просто мутация, а контролируемая, запланированная мутация, результат генной инженерии.

— Ёб тою ж мать..., — на секунду мне сделалось не по себе, но потом всю очень быстро выстроилось в осмысленную и логичную цепочку всплывающих из небытия воспоминаний. — Охуеть. Ну конечно... Легион, Старшие Братья, диверсанты, Хозяин... Сука, меня кинули. Кинули, и теперь я переживаю это во второй — мать его! — раз.

Ольга поймала мой недовольный взгляд и не придумала ничего лучше, как всплеснуть руками, комично поджав нижнюю губу.

— Считаешь это смешным?

— Н-нет... — опустила она руки неловко. — Просто, не знаю, что сказать. Я не в курсе, каким боком тут Легион, ты со мной об этом не говорил.