Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Весил малец кило под тридцать. Настоящий комок мускулов, даром, что с лица ему было не дать больше пяти лет. Если не считать заячьей губы, рожица выглядела совершенно обычно. Глядя на неё, я поймал себя на мысли, что хочу достать нож и вырезать пацана из поглотившей его чужеродной плоти.

Слегка ебанувшаяся после ядерной заварушки природа ударилась в творчество и за прошедшие десятилетия наваяла множество «шедевров». Ничтожно малую часть из них можно назвать таковыми без кавычек, но остальные следует отнести к неудачным плодам творческого поиска. Откровенный брак отправляется в утиль, не выйдя из младенческого возраста. Те, кто прожил дольше, уже чего-то стоят в плане экспериментальной ценности. Сумевшие повзрослеть и отстоять право на существование могут считаться годными в быту ремесленными поделками. И я, без лишней скромности, редко ошибался на счёт будущего увиденного мутанта. Но пойманное создание внушало мне странное чувство неопределённости, что-то не так было с этим парнем. И дело не в лице, единственно не затронутом мутацией, он весь выглядел... Противоестественно. Да, чертовски странное определение для мутанта, но так и есть. Я даже бегло проверил, нет ли на его теле послеоперационных шрамов, до того оно было похоже на творение безумного хирурга, надёргавшего куски отовсюду понемногу. В то же время это тело — кособокое, уродливое, с конечностями четырёх разных длин — отлично функционировало и не выглядело погибающим в условиях, куда более далёких от идеала, чем те, в которых рос я сам, а они были отнюдь не райскими. Мимолётное предположение о пробирках Легиона отпало сразу же — слишком не похоже на выверенный лабораторный продукт. Но и на каприз природы он тоже не походил. Хаос — вот, что лезло в голову при виде этого существа. Дитя восторжествовавшего хаоса, живущее и сражающееся вопреки логике. Чертовщина...

— Твою же мать, ну и урод, — дал свою бесценную экспертную оценку Станислав. — Нахера мы его ловили, он же абсолютно дикий?

— Эй, — пощёлкал Павлов у исчадия перед носом пальцами. — Ты меня понимаешь? Понимаешь, что я говорю?

— Таблицу умножения у него ещё поспрашивай.

— Если понимаешь, свисни два раза, это будет означать «да». Один раз — «нет». Ну, давай, у тебя получится.

— Как он тебе свиснет «нет», если нихера не понял? — резонно заметил Стас.

— Может, сам попробуешь расспросить?

— Чего ради? Это потеря времени.

— Тогда просто не мешай. Хорошо? — вкрадчиво выговорил лейтенант и снова вернулся к лишённому взаимности диалогу: — Ты живёшь здесь? Один? Дом, — изобразил Павлов руками крышу. — Здесь раньше стоял твой дом, да?

Неожиданно малец встрепенулся и часто задышал, будто подавляя подступающие слёзы, а потом свистнул, дважды.

— Молодец! — обрадовался лейтенант. — Видишь, это не сложно. Здесь ещё кто-то есть, кроме тебя?

Одиночный свист был ответом.

— Что случилось? Они погибли?

Мелкий всхлипнул и просвистел два раза.

— Люди на машинах убили тех, с кем ты жил?

Увлажнившиеся глаза сузились и глянули так, что никакого свиста не потребовалось, чтобы понять.

— Эти люди, они были похожи на нас, в такой одежде, с оружием? — указал лейтенант на свой «Скаут», но свидетель геноцида на сей раз не спешил с ответом, внимательно осматривая нас троих, после чего, наконец, свистнул.

— Нет? — удивился Стас. — И что же с ними было не так?

— Другая одежда? — спросил Павлов, на что получил утвердительный свист. — Не как у нас, да? Одинаковая на всех? И оружие одинаковое? Ясно. Ты наблюдательный малыш, — потрепал лейтенант дитятку по лысой бугристой башке. — Есть хочешь? — достал он из подсумка ломтик сушёного мяса, чем незамедлительно вызвал у «малыша» обильное слюноотделение. — Держи.

Отродье схватило мясо, запихало в рот и принялось интенсивно пережёвывать, так тщательно, будто боялось, что это последняя попавшая к нему на зуб еда.

— У меня есть ещё, — улыбнулся Павлов. — Я поделюсь с тобой, если и дальше будешь отвечать на мои вопросы. Договорились?

Отродье осклабилось и растопырило пальцы, готовые хватать новую подачку.

— Сначала вопросы. У этих людей в одинаковой одежде была летающая машина? С крыльями. Хорошо, — достал лейтенант ещё ломтик но не отдал. — Насколько большая она была? Скажем, вот от этого дерева докуда, можешь показать?

Мутант сглотнул слюну, встал и, неловко проковыляв с десяток метров от указанного ориентира, остановился с протянутыми руками.

— Хороший малыш, — отдал Павлов мясо. — А теперь ответь, сколько у них было машин, которые передвигались по земле. Знаю, этот вопрос сложнее предыдущих. Смотри, — растопырил лейтенант пятерню, опустившись перед прилежным учеником на корточки, — здесь пять пальцев. Один палец — одна машина. Столько машин было? Меньше? — согнул он два пальца. — Больше? — разогнул один.

Мутант протянул связанные руки к ладони Павлова, разогнул ему оставшийся палец и, подумав, приставил сбоку собственный указательный.

— Шесть, да? Столько было машин, которые ездят по земле, уверен? Хорошо, держи угощение.