Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Наш грузовик, ведомый на глазах набирающимся шоферского мастерства Станиславом, неспешно катил по расширенной отвалами и перепаханной траками просеке в направлении того, что раньше звалось трассой М-5 «Урал». Сейчас этот путь, соединяющий полуживой восток с полумёртвым западом, известен под названием Карачун-тропа, и на то есть причины. Отсутствие силы, способной хоть немного поддерживать порядок на огромной протяжённости практически безальтернативной транспортной артерии превратило её в кормушку для бесчисленных стервятников, шныряющих по окрестным лесам. От кого-то можно откупиться, но от большинства — только отстреливаться, поэтому рисковые торгаши в погоне за барышом объединяют ресурсы и идут по Карачун-тропе большими обозами с серьёзной охраной. Некоторые гильдии могут похвастать даже собственной бронёй, в основном БТРами разных модификаций. Но и такая техника не спасает от нападений. Потери есть всегда, в каждом походе, от обоза откусывают понемногу раз за разом на всём пути туда, а потом обратно — плата за сверхприбыли, с которой приходится мириться. Попадаются на этой дороге смерти и отчаянные одиночки, поставившие всё на кон, но не сумевшие заплатить гильдии или логистам — в большинстве случаев их кости остаются на обочине.

Раньше М-5 соединяла с запада на восток Москву, Рязань, Пензу, Самару, Уфу, Челябинск и резко уходила севернее — на Екатеринбург. Из этого списка выжила лишь Пенза, ставшая теперь срединным городом на пути от Шацка до Сызрани, где большинство обозов разворачивается, и лишь немногие храбрецы отваживаются продолжить путешествие — по окраинам мёртвого Тольятти, в объезд разрушенной Самары, дальше на северо-восток, к татаро-башкирскому конгломерату пяти городов во главе с возрождённым Альметьевском. Таких храбрецов можно узнать ещё до того, как они переправятся на левый берег Волги, есть у этих отважных людей одна черта, выделяющая их из сонма малодушных перестраховщиков, которая не ускользнёт от опытного глаза — огромный бронированный бензовоз. Многотонные стальные монстры, обвешанные противокумулятивными экранами и ощетинившиеся пулемётными турелями, давно стали визитной карточкой Карачун-тропы. Чаще всего именно они служат основой большого каравана — колёсные крепости, храмы чистогана-на-крови. Как флагманы негоциантов бороздят они бурные «воды» среднерусской полосы во главе торговых флотилий, грозя флибустьерам жерлами пушек.

Да, торговля ГСМом — бизнес для серьёзных ребят, это вам не баловство с рабами, оружием или наркотой, тут совсем иной коленкор. Наценки для бензина и соляры в рознице доходят до пятнадцатикратных от закупочной цены. Полторы тысячи процентов прибыли, сука! Вот где деньги. Но и риски недетские. Торговцы горючкой называют себя логистами — забавно, потому что по факту это маленькие мобильные армии. Попасть в одну из таких — мечта любого наёмника. Туда не берут людей с улицы, только проверенных — слишком велик риск саботажа — но платят щедро и стабильно, ведь работа постоянная, уходят с такой обычно вперёд ногами. Содержать армию, хоть и маленькую — удовольствие не из дешёвых, и это заставляет крутиться, ведь каждый день простоя вылетает в копеечку. Большинство логистов сокращают издержки, беря под крыло разную мелкую шушеру, не имеющую собственной охраны. В городках, примыкающих к Карачун-топе, и особенно в Пензе, вечно выстраивается очередь ожидающих следующего бензовоза — прямо как пассажиры на вокзале в былые времена, только надо собственный «вагон» иметь, да не абы какой, а чтобы за «локомотивом» поспевал. Бензовоз приезжает, охрана шмонает ожидающих на перроне «пассажиров», отсеивает подозрительных с неблагонадёжными, остальных ставит в хвост колонны, собирает за билет, и поехали. Отсеянные же остаются ждать следующих товарищей по несчастью, чтобы сколотить собственный караван неудачников на скрипучих телегах и покормить собою дорожных лиходеев.

— Ты в курсе, куда мы едем? — сложила Ольга карту.

— Не груби, детка. Это ведь я обучал тебя топографии.

— И?

— Что ты хочешь от меня услышать? Да, они наверняка двинули дальше по Карачуну. Направо или налево — без понятия.

— Склоняюсь к «лево», — поделился Станислав своим бесценным мнением.

— Обоснуй.

— Много прожорливой техники, много людей, хорошо организованы, отлично оснащены и информированы — они не могут базироваться у чёрта на рогах, как какие-то племена одичавших дегенератов. Следовательно, они едут на восток.

— Соглашусь, — кивнула Оля. — На западе они себя просто не прокормят.

— А на юге? — дал я пищу для размышления. — Что если они двинули до Шацка, а оттуда по А-143 на Тамбов?

— Шутишь? Ты давно был в Тамбове?

— Ещё до нашего знакомства. А что?

— Он почти вымер. Чёртова копоть, года три назад только об этом и судачили везде. Говорили, что зараза с Липецка пришла.

— Как?

— Мародёры. Залезли, куда не стоило, и вернулись с подарком.

— С липецкого мора уже лет тридцать минуло, — припомнил Стас изустные предания старожилов. — Я слышал, там фосфором всё выжгли.