Эдельвейс

Наверно, будь на ее месте другая женщина, она давно бы уже плюнула и ушла. Но во-первых, Марина Андрея все-таки любила, хотя иногда начинала в этом сомневаться, а во-вторых, ей никогда не приходилось напрягаться, чтобы припомнить перед сном десяток положительных событий дня. Так уж она была устроена – видела в жизни только то, что хотела видеть. А хотела видеть только хорошее. Ну, по возможности, конечно. Но даже при таком подходе в последнее время дома ей было неуютно.

Он привык, что Марина всем довольна и на все согласна. Ну, по крайней мере, внешне. А что там внутри – это даже в самые лучшие времена его не особо интересовало. Вот и со Швейцарией. Пришел и заявил, что у него отпуск и они едут на три недели в Альпы. Кататься на лыжах. А она и на беговых-то лыжах с детства не стояла, и вообще предпочла бы поехать туда, где потеплее. Спасибо, хоть не Давос или Церматт, а крохотная деревушка с непроизносимым названием, где русских отродясь не было. Если не считать, конечно, приятеля Андрея Вадима, которого занесло туда проездом. Но проезд этот оказался довольно продуктивным, потому что Вадим взял да и купил там дом на отшибе. Правда, ни разу больше туда так и не приехал, зато приглашал всех знакомых.

Марина, вопреки обыкновению, даже слезу пустила в ванной, но потом подумала, подумала и решила, что Швейцария – тоже неплохо. Там горы, снег и вообще красиво.

А шале оказалось очень даже ничего. С большим балконом, откуда можно было смотреть на горы, с камином и лежащей перед ним медвежьей шкурой. И до Клостерса, курорта, который, несмотря на близость к всемирно известному Давосу, еще не успели оккупировать русские олигархи, всего двадцать минут езды. Андрей отправлялся туда каждое утро – на весь день.

Марина два раза честно поехала с ним. И даже позволила нацепить на себя взятые на прокат горные лыжи. Андрей сдал ее инструктору и, помахав рукой, исчез. Инструктор, темпераментный итальянец, скверно говорящий по-английски, громко вопил и размахивал руками. Марина перестала понимать его уже минут через десять. С координацией движений дела у нее всегда обстояли неважно. Раз за разом она выполняла всевозможные неизящные кувырки – к великой радости толстого мальчика лет десяти и двух теток предпенсионного возраста, которых дрессировали поблизости.

Через полтора часа Марина сдала лыжи обратно и устроилась на террасе открытого кафе. Все мышцы ныли, а что будет завтра – об это даже думать не хотелось. Она сидела в компании большой кружки кофе и шоколадины с орехами, пока окончательно не замерзла. Побродила по магазинчикам, купила магнитик – опять Андрей будет над ней смеяться и предлагать купить новый холодильник, потому что на старый магниты уже не помещаются.

На следующий день Андрей уговорил ее попробовать прокатиться на сноуборде – с тем же успехом, что и на лыжах. Потом она нашла санную трассу и каталась до самого вечера. Первый раз понравилось, второй тоже был еще ничего, а дальше стало скучно. Но она раз за разом поднималась на гору – чтобы хоть как-то убить время и не замерзнуть. К тому моменту, когда Андрей решил, что пора возвращаться, она возненавидела санки на всю оставшуюся жизнь. И, пожалуй, была близка к тому, чтобы возненавидеть и самого Андрея. Только ужин в гостиничном ресторанчике вернул ей хорошее расположение. Но ездить на курорт Марина отказалась наотрез.

- Буду спать, читать и гулять по дороге – до деревни и обратно, - заявила она и, замерев, ждала скандала, но Андрей только плечами пожал. Она даже подумала, не обидеться ли, но решила, что не стоит.

На следующий день она честно наслаждалась тишиной, покоем и одиночеством. Выспалась всласть, погуляла в еловом лесу, потом сидела на балконе в шезлонге с кружкой какао и смотрела на горы. Далеко на склоне горы виднелась башня и кусочек крепостной стены. Марина пыталась представить себе замок, а еще себя в нем. Разумеется, прекрасной дамой. И всякие там рыцари, рыцари кругом. И все носят в ее честь эдельвейсы. Правда, рыцари почему-то ей представлялись целиком запакованным в латы, а как прицепить к доспехам цветок, она так и не придумала.

Вечером Андрей привез на ужин пиццу, которую Марина терпеть не могла, и потому она решила, что днем сходит в деревню за продуктами, а заодно пообедает в том же самом ресторанчике.

У гостиницы она столкнулась с рыжим парнем в берцах. Он грузил какие-то свертки в сани, запряженные мохнатой лошадкой точно такой же рыжей масти. Увидев Марину, парень помахал ей рукой, как старой знакомой. Марину словно магнитом тянуло к лошади, он, похоже, понял это. Кивнув головой в сторону лошади, рыжий сказал что-то. По-немецки Марина знала десяток обиходных слов, а он, как выяснилось, не говорил по-английски.