Эдельвейсы — не только цветы

Щелкнув каблуками, солдат застыл на месте. Он тоже в новом мундире, но из сукна попроще. Ремень с бляхой, на которой готическим шрифтом выдавлено: «С нами бог».

— Ваша фамилия? — спросила Наталка по-немецки.

— Кернер… Фриц Кернер, — ответил солдат.

От страха, или еще по какой причине, пленный не заставлял себя ждать, охотно отвечал на все вопросы. Расшифровал он и букву «Х», что в дневнике убитого немецкого часового стояла после слова «гауптман»: назвал командира горно-стрелкового батальона Хардера. Ничего не утаил и о своем ротном — Пельцере, которого только что увели отсюда.

— Солдаты не любили Пельцера, — заявил он. — Не любят и командира батальона.

Головеня посмотрел на большие рабочие руки Кернера, на его сутулую фигуру и вдруг сказал:

— Можете идти…

Солдат стоял, не решаясь тронуться с места. Офицер повторил приказание, но тот по-прежнему не уходил.

— Да иди же, чертов фриц! — и Вано слегка подтолкнул пленного.

Сделав пару шагов, Кернер остановился, в недоумении глядя на лейтенанта, беспомощный, жалкий, готовый упасть на колени.

Заговорившей с ним Наташе Кернер рассказал, что своими глазами видел, как провожал русского пленного командир роты Пельцер: вывел на дорогу, сказал: «Иди!» — и выстрелил в спину. Если можно, он, Фриц Кернер, никуда не пойдет. Останется… Будет работать. Может, надо оружие ремонтировать или мундиры шить… А еще он — повар…

— Пойдешь и расскажешь своим, — снова заговорила переводчица, — что здесь, в горах, стоят хорошо вооруженные войска. И тот, кто придет к нам, как завоеватель, найдет смерть!.. Понятно?

— Я, я, — закивал головою Кернер.

Девушка объяснила, что его никто не собирается расстреливать, он свободен. Только после этого, шепча молитву, мелко переступая ногами, поминутно оглядываясь, солдат засеменил по тропе и вскоре скрылся за рощей.

…Тяжело переживали воины гарнизона гибель боевых товарищей. Горько плакала Наташа, ладошкой размазывая слезы по лицу Егорки.

Вместе с погибшими воинами в братскую могилу опустили и тело старого казака Матвея Нечитайло.

После первого боя и без того малочисленный гарнизон поредел. О его пополнении теперь не приходилось и думать: все надежды на оставшихся в живых. Мало их, защитников Орлиных скал, и все же они не пали духом! «Гарнизон уменьшился, но силы его увеличились!» — сказал командир. И это действительно было так: вместо одного пулемета стало три, в глубине скал наготове трофейные минометы… Появился даже телефон. Солдаты подобрали на поле боя все, что могло понадобиться. Кухня пополнилась походными термосами. Наталка обзавелась медикаментами. А Донцов, наконец, обулся в трофейные сапоги.

Ранним утром, обходя гарнизон, Головеня увидел странно одетого бойца: мундир вывернут подкладкой наружу. На голове не то пилотка, не то дамская шапочка. Что за диво? А тот, заметив командира, уже бежал к нему.

— Ось я верну вся. Разрешите доложить!..

Два дня назад лейтенант послал Убийвовка, Виноградова и Якимовича в тыл к немцам. И вот старший группы перед ним.

— Почему в таком виде?

— Та всэ просто. Мы там у их, як нимцы булы. Инакше нияк не можно… А шкуру я вывернув, шоб свои не кокнули: так всэ ж не ясно, чи я турок, чи грэк.

В таком же одеянии появился и Якимович. Они вдвоем принесли килограммов тридцать тола, который добыли на заминированном мосту. Виноградов с ними не вернулся.

Разведав обстановку, нагруженные толом, все трое возвращались назад, в гарнизон. Вечером, выйдя на тропу, неожиданно напоролись на колонну гитлеровцев. Надо было спасаться. Убийвовк и Якимович бросились в чащу налево, Виноградов — направо. А когда колонна прошла и опасность миновала, Виноградова не дождались. Заблудился? Погиб? Нет, в это не верилось. Друзья решили — ушел самостоятельно. Свернули на дедову тропу и вот пришли, а его нет…

Командир глубоко сожалел: такого парня потеряли! Теперь, когда в гарнизоне есть минометы, без Виноградова просто не обойтись. Он — командир расчета. У него опыт. Лейтенант повернулся и, все еще прихрамывая, медленно пошел на огневые позиции. Но едва поднялся к Черной скале, как услышал за спиной голос Егорки.

— Что случилось? — остановился Головеня.

— Так что, товарищ лейтенант, — запыхался мальчик, — на кухне немец вроде русского!

— Что, что? — невольно рассмеялся командир.

— Ну, он русский, а сам — как немец.

Пришлось вернуться.

«Немец вроде русского» сидел на камне, заложив ногу за ногу и болтал с Наталкой. Он в новом офицерском мундире. Две орденских ленты в петлице. В зубах — толстенная сигара. Увидев Головеню, вскочил с места, вытянулся.

— Вольно! — лицо лейтенанта расплылось в улыбке. — Немец вроде русского!..

Смущенный Егорка опустил глаза: разве тут не обознаешься? Ведь он, Виноградов, что артист: то в бабской кофте заявился, а теперь вон в какого гитлера вырядился — смотреть тошно!

— Шутки шутками, а свои могли кокнуть.

— Меня? — удивился Виноградов. — Что вы! Я же ползком с тыла… А бдительность у нас, прямо скажу, не совсем…

Лейтенант нахмурился: да, подход с юга почти открыт. Но где взять людей? Кого туда поставить? Так мало осталось бойцов.

— Старика убили?