Эдем 4

Первой, кого Ланс начал стабильно обыгрывать, стала Арнаша Атали. Впрочем, нага ненамного-то и старше самого господина Бальмуара. Да и времени тертатону она уделяла куда меньше.

На равных когда-то велись партии и с Ярнасом Врасагом, который пусть и не являлся стратегом на реальном поле боя, однако в тертатон рубал будь здоров. Последняя партия с Первым Защитником так и не завершилась. Как и многие другие письма с новым ходом уже более не придут после бойни в Эдеме.

— Я знал многих… когда-то знал, — проморгавшись Ланс поправился и взял последнее самое горячее письмо.

Меглисия на такую реакцию никак не прореагировала. Она ничего не знала о прошлом аристократа, но и без объяснений здесь всё понятно. И никакие слова, ни одни самые тёплые объятия уже никогда не уймут боли потерь. Время тоже ничего не вылечит, оно никогда не лечит, лишь позволяет привыкнуть к душевным ранам.

Но вдруг печаль в янтарных резко исчезла, да столь неожиданно, что тёмная эльфийка даже испугалась. Грусть сменилась самой настоящей яростью. Само же лицо аристкорат похолодело, губы побледнели, а магический фон резко усилился из-за прочтения последнего самого коротка письма.

Переговоры с Халсу’Алуби завершились. И видимо Ланс действительно является полным глупцом. Хозяин Песков дал очередной лаконичный ответ. Внезапно, без каких-либо предпосылок, он просто объявил, что через месяц официальный запрет на въезд рода Бальмуаров и союзников в Анхабари будет оформлен. А если запрет будет нарушен, и чужая нога ступит на горячие пески, то вердиктом будет только смерть.

Глава 12

Последние двое суток Ланс провёл в одиночестве в хорошо знакомом ресторане. Дуброн Бронзобород замолвил словечко и человека пустили даже на второй этаж, в одно из закрытых помещений. Цену тоже сильно заламывать не стали, как и обращать внимания на слишком малое количество заказов в отношении к проведённому времени.

Тарелок на столе не было из-за отсутствия аппетита. А то, что приносили официанты в мгновение ока после употребления, уносилось обратно. Так что большую часть стола занимали опять же бумаги. С выпивкой дело обстояло немного лучше, но на алкоголь налегать тоже смысла по большей части не имело. С развитым ментальным телом развивается и метаболизм, опьянеть становится тяжело.

Напиться, конечно, можно, ведь вопрос упирается только в дозу и цену. Однако это делу не поможет. Выпить чуть-чуть, чтобы расслабиться… Нет, чуть-чуть здесь тоже роли не сыграет. С отдыхом у Ланса и до этого имелись серьёзные проблемы, сейчас же они лишь усугубились.

Аристократ продолжал строчить одно письмо за другим, затем посылая их к хозяину песков. Но за двое суток ответ пришёл лишь три раза. Два письма, едва ли два десятка слов, один и тот же смысл. Решение уже якобы не изменится.

Ланс продолжал давить, искать лазейку и использовал всё своё красноречие. Ведь Халсу’Алуби ставил ультиматум только из-за желания выбить потом наилучшие условия. Он же не безумец или… Трудно уже сказать. Логики своего наставника аристократ сейчас не видел.

Но всё же альтернативу найти удалось. Буквально только что пришло третье письмо. Только в них хозяин песков не пытался что-то получить взамен, что отрезало предположение о желании выбить наилучшие условия.

Наоборот, складывалось впечатление, что Халсу’Алуби просто устал от бесконечного потока писем своего ученика, поэтому объявил альтернативу только, чтобы от него отстали. Так на одной чаше весов оказалось смирение и навсегда закрытые пути в Анхабари, а на другой… Другая заставляла серьёзно задуматься над тем, что смирение в принципе тоже выход из сложившейся ситуации.

Все эти переписки и скудные слова наставника снова выбили Ланса из колеи. Тем более в процессе долгих размышлений о причинах и следствиях приходилось углубляться в далёкое прошлое, где возможно скрывались объяснения подобного поведения хозяина песков.

Но вместо ответов аристократ находил там лишь душевную боль, ностальгию и напряжение.

— Может мне действительно стоит смириться и забыть про один из городов Эдема…

Взяв последнюю сигару из футляра, Ланс со вздохом поднялся на ноги и отправился наружу из ресторана. Некогда статная и величественная походка вдруг стала обычной, столь сильный эффект оказывало происходящее. Как и хищное лицо укутала беспросветная усталость.

И снова все эмоции оказались загнаны в глубину. Сейчас нельзя проявлять слабость, да и в целом подобное поведение неприемлемо. Если всё так и продолжится, то о возвращении в Эдем и речи идти не может. Там слабакам делать совершенно нечего. Как и отступление, пусть даже перед самим хозяином песков, докажет лишь то, что второй сын Зелгиоса Торвандори способен оставаться лишь инструментом в чужих руках и псом на поводке.