Эдем

Обход ракеты длился довольно долго. Двутел особенно интересовался атомным реактором и автоматами. Инженер рисовал ему множество эскизов, только в машине на это ушло четыре блокнота. Автомат возбудил явный интерес гостя. Он подробно осмотрел микросеть и чрезвычайно удивился, увидев, что вся она погружена в резервуар, охлажденный жидким гелием. Это был криотронный мозг сверхпроводящего типа для особо быстрых реакций. Но, видимо, двутел уловил, с какой целью охлаждается мозг, потому что очень долго покашливал и с большим одобрением изучал эскизы, которые чертил ему Кибернетик. Казалось, по вопросу об электрических схемах договориться гораздо легче, чем насчет того, каким жестом или символом обозначить самые простые слова.

В пять утра Химик, Координатор и Инженер отправились спать. Грузовой люк закрыли, а в туннеле на посту остался Черный. Физик, Кибернетик и Доктор пошли с двутелом в библиотеку.

– Подождите, – сказал Физик, когда они проходили мимо лаборатории, – покажем ему еще таблицу Менделеева, там есть схематические рисунки атомов.

Они вошли внутрь. Физик начал копаться в куче бумаг под шкафом, и в этот момент что-то затрещало.

Физик выбрасывал из угла шелестящие рулоны и ничего не заметил, но Доктор насторожился.

– Что это? – спросил он.

Физик выпрямился и тоже услышал щелчки. Он посмотрел на товарищей испуганными глазами.

– Это Гейгер, там… стойте! Где-то утечка…

Физик подскочил к счетчику. Двутел стоял неподвижно и водил глазами по приборам. Потом он приблизился к столу, и счетчик затрещал длинными очередями, как барабанщик, выбивающий протяжную дробь.

– Это он! – крикнул Физик, схватил обеими руками металлический цилиндр и направил его на гиганта. Счетчик загудел.

– Радиоактивный? Он? Что это значит? – спрашивал ошеломленный Кибернетик.

Доктор побледнел. Он подошел к столу, посмотрел на дрожащий индикатор, взял из рук Физика металлический цилиндр и начал водить им в воздухе вокруг двутела. Дробь слабела тем явственнее, чем выше он поднимал датчик. Когда он опустил его к толстым бесформенным ногам пришельца, прибор зарычал. На шкале вспыхнул красный огонек.

– Радиоактивное заражение… – выдавил Физик.

Двутел переводил глаза с одного на другого, удивленный, но совершенно не обеспокоенный непонятной для него операцией.

– Он попал сюда через отверстие, которое прожег Защитник, – тихо сказал Доктор. – Там все радиоактивно… Он там прошел…

– Не подходи к нему! – выкрикнул Физик. – Он излучает минимум миллирентген в секунду! Подожди – нужно его как-то… Если закутать его в керамитовую фольгу, можно будет рискнуть.

– Но, послушай, тут речь идет не о нас! – повысив голос, сказал Доктор. – Речь идет о нем! Как долго он мог там находиться? Сколько получил рентген?

– Не… не знаю. Откуда я могу знать?.. – Физик все еще смотрел на рокочущий счетчик. – Ты должен что-то сделать! Ацетатная ванна, абразия эпидермиса… Смотрите, он ничего не понимает.

Доктор, не сказав ни слова, выбежал из лаборатории. Через минуту он вернулся с аптечкой первой помощи при радиационных поражениях. Двутел сначала как будто хотел воспротивиться непонятным процедурам, но потом позволил делать с собой все что нужно.

– Надень перчатки! – крикнул Физик Доктору, который голыми руками трогал кожу двутела.

– Разбудить остальных? – неуверенно спросил Кибернетик.

Он стоял у стены, опустив руки. Доктор натягивал толстые перчатки.

– Зачем? – сказал он и наклонился. – Пока ничего… Эритема появится через какие-нибудь десять-двенадцать часов, если…

– Если бы мы могли с ним договориться, – буркнул Физик.

– Переливание крови… Но как? Откуда? – Доктор смотрел перед собой невидящим взглядом. – Тот, второй! – вдруг воскликнул он, заколебался и добавил тише: – Нет, не могу, пришлось бы сначала исследовать кровь обоих на агглютинацию – у них могут быть разные группы…

– Слушай, – Физик оттянул его в сторону, – дело плохо. Боюсь… ну, понимаешь? Он должен был пройти по зараженному пятну, как только упала температура: в районе микроаннигиляционной реакции всегда образуется много радиоизотопов. Рубидий, стронций, иттрий и все прочее. Редкоземельные элементы. Он пока еще ничего не чувствует, самое раннее завтра – так я думаю. У него в крови есть белые тельца?

– Да, но они выглядят совершенно иначе, чем у людей.

– Обильно размножающиеся клетки поражаются всегда одинаково, независимо от вида. Он должен иметь несколько большую сопротивляемость, чем человек, но…

– Откуда ты знаешь?

– Потому что радиоактивность грунта здесь почти в два раза выше, чем на Земле; значит, они в определенной степени могут быть к ней приспособлены. Твои антибиотики здесь, конечно, ни к чему?

– Само собой; тут должны быть какие-то совсем другие бактерии…

– Так я и думал. Знаешь что? Мы должны прежде всего договориться… Выяснить как можно больше. Реакция наступит самое раннее через несколько часов…

– А! – Доктор быстро взглянул на Физика и опустил глаза.

Они стояли в пяти шагах от двутела, который не спускал с них бледно-голубых глаз.

– Чтобы вытянуть из него как можно больше, прежде чем… он умрет?