Эдем (ЛП)

— Знаешь, что я думаю? — голос Алекса задрожал. — Я думаю, что она в Новом Орлеане, и мама это знает. Думаю, мама перепугается до смерти, если я её найду.

— Перестань думать об идиотских вещах, Алекс! — его голос стал глухим. — Выбрось эту девушку из головы, раз и навсегда.

Барт откинулся в кресле, пытаясь расслабиться. Он собирался провести время с Одалией. Она должна прийти вечером, но будет лучше, если Алекс уйдёт прежде, чем она появиться.

Почему Майкл следил за ним до борделя? Ведь для Алекса развлечься со шлюхами — самая лучшая вещь в мире. Они его цель. Они делают его мужчиной.

Барт мрачно подумал, что если бы Майкл не был таким святошей, пытаясь вытащить Алекса, он скорее всего, не женился бы. Чёрт бы побрал эту девчонку: в деле Уинтропа она собирается поддерживать Майкла на каждом шагу. Это может серьёзно повредить всем делам с Генри Кингом.

Губы мужчины тронула улыбка. Майкл очень расстроится, если узнает, что Сара ходила к судье и просила дать Майклу лето на рассмотрение его предложения. Надо отдать Саре должное: она не боится бороться до конца за то, чего желает достичь.

Викки, не спеша, шла вдоль берега, желая сбросить давящее в доме напряжение. Она не замечала ни капли красоты, наполнявшей её при прибытии сюда.

Сэм, следовавший по пятам, с радостным лаем бросился за кроликом.

— Сэм, фу! — строго приказала она. — Сэм, вернись.

Добыча оставлена в покое, и Сэм рысью пустился обратно. Она наклонилась, подняла палку и стала играть с собакой.

— Апорт, Сэм, — Викки сильно бросила палку в сторону рощицы справа, где росли одни пеканы.

Сэм радостно бросился за палкой. Викки обратила внимание на идущий вниз по реке пароход. Внезапно раздался голос Алекса: «Сэм, ты куда?», и, как только Викки совершенно смутилась, из-за деревьев появился Алекс. С нежной грубостью, что он так обожал, приласкал Сэма.

— Доброе утро, — холодно произнесла девушка, размышляя, уйти или остаться.

— Викки, я хочу поговорить, — настойчиво попросил Алекс.

— О чём?

— Я хочу извиниться, — виновато произнёс Алекс, — за то, что написал маме о вас с Майклом. И о заведении Нины. — В нерешительности он замялся. — Она что-нибудь говорила тебе об этом?

— Нет, — призналась Викки, — но я знаю.

— Отвратительная выходка, — взгляд молодого человека говорил, что он огорчён случившимся. — Но я был так зол на Майкла, что тут же сел и написал это дурацкое письмо и тут же отправил. Потом чуть не покончил с собой. Я не мог встретиться с тобой с глазу на глаз, как приехал домой.

— Почему ты был зол на Майкла? Из-за того, что он женился на мне?

Алекс вздрогнул:

— Нет. Это его дело. Я был зол на него, потому что он не хотел поговорить с мамой, чтоб она позволила мне остаться в Нью-Йорке. — Он вздохнул. — Майкл тот человек, кто хоть какое-то влияние оказывает на маму.

— Алекс, ты же знаешь, что твоя мать не допустила бы этого, — мягко возразила она. — Майкл ничем бы не смог помочь.

— Я надеялся, что меня не отправят обратно в школу. Думал, что мама скажет, чтоб я ехал домой. Не просто на летние каникулы. Насовсем. Но мама никогда не позволит мне вернуться домой.

— Она надеялась, ты пробудешь здесь всё лето, — сказала Викки, потрясённая болью, что испытывал Алекс. — Она была ошарашена, когда ты сказал, что останешься только на неделю.

— Да потому что через три дня она начнёт таскать меня по родственникам. А она так же, как я, терпеть не может уезжать из Эдема. После того, как закончу колледж, она найдёт новый способ сплавить меня отсюда. Знаешь почему, Викки?

— Нет, — мягко ответила она.

— Потому что не выносит моего присутствия и знает правду! — на лбу Алекса забилась жилка. — Четыре года назад папа перевёл из прачечной в дом горничной молодую рабыню. Её звали Джанин. — голос стал низким. — Ей было четырнадцать. Самое прелестное существо, что я когда-либо видел. Мы смогли убежать из дома и встретиться на конюшнях. Я полюбил её. Это было не то, что у папы, когда он затаскивает в постель рабыню. Я полюбил Джанин! — голос Алекса дрожал. — А однажды папа нас застукал. Как он орал! Поносил нас самыми последними словами. А потом сказал мне. — Алекс издал длинный, полный боли вздох. — Даже сейчас слышу голос отца: «Боже мой, Алекс, ты хоть знаешь, что натворил? Ты удовлетворил похоть с собственной сестрой! Джанин — моя дочь. От Луизы».

— Господи, Алекс, — Викки охватила дрожь.

— Три года назад, в том же месяце, что сейчас, у Джанин появился ребёнок. Наш ребёнок. Она ужасно страдала. Я был с ней. — На лице проявилась тень неизгладимой беды. — Ребёнок оказался уродом. Проклятый Богом ребёнок, жертва инцеста. Слава Богу, он умер. Отец тут же продал Джанин и её мать. Вот почему мама не хочет видеть меня здесь. Ей невыносимо видеть меня и вспоминать об этом.

— Алекс, вовсе нет, — возразила Викки. — Она любит тебя. Она… — Что сказать Алексу, чтобы он поверил? Страшное проклятие Юга, затрагивающее даже постель. Как ужасно для Алекса. Как ужасно для его матери. Барт не заслуживает ни капли сострадания.